— Ну, ты на время освободился от лекций? — спросил Селдон.
— Да, ненадолго. Как я рад быть дома, видеть Манеллу, Ванду и тебя, па!
— Спасибо, сынок. Но у меня, Рейч, для тебя новости. Придётся покончить с лекциями. Ты мне нужен здесь.
Рейч нахмурился:
— Зачем?
Отец дважды поручал ему трудные задания, но это было давно, во времена джоранумитской смуты. Насколько было известно Рейчу, теперь всё было спокойно, особенно после свержения хунты и восхождения на престол нового, хотя и довольно невыразительного Императора.
— Речь о Ванде, — ответил Селдон.
— О Ванде? А что такое с ней?
— Ничего страшного, но её нужно будет подвергнуть полному генетическому обследованию. И не только её — и тебя, и Манеллу, и малышку.
— Как, и Беллис тоже? Да в чём дело-то?
Селдон растерялся.
— Рейч, ты же знаешь, что мы с мамой всегда находили, что ты человек исключительный — необыкновенно обаятельный, внушающий почти любому доверие и любовь к себе.
— Я знаю, ты так думал и всегда мне это говорил, когда собирался дать мне какое-нибудь жуткое задание. Но я должен сказать тебе откровенно: сам я ничего подобного никогда не чувствовал.
— Нет-нет, ты покорил меня… и Дорс, — с трудом проговорил Селдон (имя жены до сих пор отзывалось в его душе болью, хотя уже четыре года прошло, как её не стало). — В Сэтчеме ты покорил Рейчел. Ты и Джоранума покорил. И Манеллу. Чем ты всё это объяснишь?
— Умом и красотой, — шутливо усмехнулся Рейч.
— А тебе никогда не казалось, что ты мог соприкасаться с сознанием людей, их мыслями и чувствами?
— Нет, я о таком и не думал. И, честно говоря, мне это кажется глупым… при всем моём к тебе уважении, папа…
— А что ты скажешь, если я открою тебе… Рейч, Ванда прочла мысли Юго в один довольно критический момент.
— Что я могу сказать? Это совпадение или иллюзия.
— Рейч, я когда-то знавал кое-кого, кто умел обращаться с людским сознанием весьма ловко — для него это было всё равно, что для нас с тобой разговаривать.
— Кто это был?
— Я не могу о нём говорить. Но поверь мне на слово.
— Ну… — с сомнением в голосе протянул Рейч.
— Я побывал в Галактической Библиотеке и специально изучил этот вопрос. Существует любопытная история — ей около двадцати тысяч лет. Речь в ней идёт о девушке — она была не намного старше Ванды и умела общаться с целой планетой, вращавшейся вокруг звезды под названием Немезида.
— Сказка, конечно же.
— Безусловно. И вдобавок целиком не сохранившаяся. Но сходство героини с Вандой просто потрясающее.
— Папа, что ты задумал? — нахмурился Рейч.
— Понимаешь, Рейч, я не до конца уверен… Мне нужно посмотреть на расшифровку генома и отыскать таких людей, как Ванда. Я знаю, что время от времени на свет рождаются дети, наделенные такими ментальными способностями, но, как правило, ничего хорошего им эти способности не приносят, и потому, дабы не попасть в беду, дети приучаются скрывать их. А потом они вырастают, и их дар, их таланты лежат в их сознании, как погребенный под землей клад. Нечто вроде инстинкта самосохранения. Безусловно, в Империи и даже среди сорокамиллиардного населения Трентора обязательно должны найтись похожие на Ванду дети и взрослые, и когда я буду знать её геном, можно будет с помощью генетического обследования выявить нужных людей.
— И что же ты станешь делать, если разыщешь таких людей?
— У меня такое ощущение, что именно они понадобятся мне для дальнейшего развития психоистории.
— Значит, — прищурился Рейч, — Ванда первая, кого ты нашёл, и ты собираешься сделать из неё психоисторика?
— Может быть.
— Как Юго? Папа, нет!
— Почему нет?
— Потому что я хочу, чтобы она росла как нормальная девочка и выросла нормальной женщиной. Я ни за что не позволю тебе засадить её за Главный Радиант и превратить в живой памятник психоисторической математике.
Селдон возразил:
— До этого дело вряд ли дойдёт, Рейч, но нам нужен её геном. Ты же знаешь, уже тысячи лет высказываются предложения, чтобы геном каждого человека был внесён в его файл. Тому, чтобы это предложение осуществилось, помешали только денежные трудности, а в том, что это нужно и полезно, никто не сомневается. Я уверен, ты понимаешь, какие выгоды это сулило бы. Если мы даже больше ничего не найдём, мы узнаем, есть ли у Ванды предрасположенность к различным заболеваниям. Уверен, если бы мы были знакомы с геномом Юго, он бы не умирал теперь. Ничего в этом нет ни сложного, ни вредного.
