— Ну?
— А разве у тебя, Верховный Старейшина, есть какие-то сомнения, что может представлять собой будущее по образу и подобию Империи? Безусловно, одно-единственное: уплотнение, централизацию. Ведь уже много веков, как тебе известно, в Империи идёт обратный процесс. Многие миры теперь лишь формально сохраняют подданство Империи, а на самом деле всё делают по-своему. Децентрализация проявляется даже здесь, на Тренторе. Микоген — прекрасный пример государства в государстве. Ты правишь Микогеном в должности Верховного Старейшины, и у тебя за плечом не стоит имперский чиновник, приглядывающий, хорошо ли ты правишь, всё ли делаешь, как надо. И как тебе кажется, долго ли такое продлится, если такие люди, как Демерзель, примутся кроить будущее по своему усмотрению?
— Повторяю, рассуждения беспочвенные, — пробурчал Протуберанец Четырнадцатый, — но тревожные, не могу не признать.
— Но, с другой стороны, если эти учёные смогут закончить свою работу… Ты скажешь, что это маловероятно, но всё-таки — если сумеют, то будь уверен, они не забудут, что ты пощадил их тогда, когда мог осудить на смерть. И тогда, поверь, они сумеют предсказать такое будущее, где Микогену достанется свой собственный мир, целый мир, который можно будет обустроить так, что он станет почти точной копией вашего Утраченного Мира. И даже если они посмеют забыть об этом, я буду рядом и напомню.
— Ну… — неуверенно проговорил Протуберанец Четырнадцатый.
— Послушай, — продолжал Челвик, — я отлично догадываюсь, о чём ты думаешь. Поверь, из всех варваров меньше всего тебе следует доверять Демерзелю. И хотя шансов на то, что психоистория будет создана и заработает, очень мало (если бы я обманывал тебя, я бы так не сказал, правда?), но они не равны нулю. И если она всё-таки заработает, неужели вам нужно что-то большее, чем реставрация вашего Утраченного Мира? Неужели вам не захочется хотя бы капельку рискнуть? Послушай, я обещаю тебе, а ты знаешь, я скуп на обещания. Освободи этих двоих и рискни. Поставь на карту своё самое заветное желание, ведь больше тебе ставить нечего.
Долго-долго было тихо; наконец Протуберанец Четырнадцатый кивнул.
— Просто не знаю, как это получается, варвар Челвик, но всякий раз, когда мы с тобой встречаемся, ты меня убеждаешь сделать что-то такое, чего я вовсе не намеревался делать.
— Ну и подвёл я вас хотя бы раз, Верховный Старейшина?
— Таких мизерных шансов ты мне никогда не обещал.
— И такой высокой награды тоже. Так что мы квиты.
Протуберанец Четырнадцатый склонил голову:
— Ты прав. Забирай этих двоих и увози их из Микогена куда хочешь. Я не желаю их больше видеть, пока не придёт час… но это, конечно же, случится тогда, когда меня уже не будет в живых.
— Может быть, и не случится, Верховный Старейшина. Но твой народ терпеливо ждал почти двадцать тысячелетий, так разве трудно подождать ещё двести лет?
— Что касается меня, то я бы не ждал ни одной минуты, но мой народ будет ждать столько, сколько нужно.
Встав, он сказал:
— Я пойду первым. А ты забирай их и уходи!
Скоро они уже неслись вдоль по туннелю, похожему на тот, что одолели когда-то Селдон и Челвик по пути из Имперского сектора в Стрилингский Университет. А этот туннель вел из Микогена. Селдон не решался спросить куда. Лицо Челвика словно окаменело, и к разговору он явно не был расположен.
Челвик занял переднее место в четырёхместной машине, Дорс и Селдон разместились на задних сиденьях.
У Дорс вид тоже был невеселый, но Селдон всё-таки решился заговорить с ней:
— Правда, как здорово снова очутиться в нормальной одежде?
— Никогда в жизни, — ответила Дорс с неожиданным подъёмом, — я не надену и даже не посмотрю на что-либо, хотя бы отдаленно напоминающее кертл. Никогда в жизни не напялю эту проклятую шапочку. Честно говоря, мне почему-то даже кажется, что я теперь буду шарахаться от лысых — обыкновенных лысых.
Она немного помолчала и вдруг задала Челвику тот вопрос, что вертелся у Селдона на языке.
— Четтер, — спросила она как можно более небрежно, — почему бы тебе не сообщить нам, куда мы, собственно, направляемся?
