Вслух он сказал:
— Не надо торопиться, Горов. Я ещё не закончил. Кое-какие приспособления я ему всучил.
Последовала короткая пауза. Затем Горов осторожно спросил:
— Какие приспособления?
Пониетс сделал небрежный жест рукой.
— Видишь этот эскорт?
— Ну, вижу. Ты про приспособления выкладывай.
— Скажу. Вот послушай. Нас сопровождает личный эскорт Ферла — дар Верховного Магистра. Это Ферл устроил для нас.
— Вот как?
— А как ты думаешь, куда нас направляют? На его собственные копи, вот куда! Слушай! — Пониетс оживился. — Я ведь говорил тебе, что собираюсь делать деньги, а не трепаться! Да, я отдал трансмутатор даром. Ни за что, кроме риска оказаться в газовой камере, а такая цена ничего не добавляет к моей квоте.
— Вернись к копям, Пониетс. Откуда они-то?
— А они фигурируют в договоре об оплате. Мы отправляемся за оловом, Горов. Мы наполним оловом все отсеки этой старой развалины, да ещё и тебе останется! Слушай внимательно! Я спущусь с Ферлом вниз, в шахту, а ты прикроешь меня сверху на тот случай, если Ферлу вздумается с нами шутить. Вот так он расплатится, Горов!
— За трансмутатор?
— За весь груз атомных приспособлений! Загнал за двойную цену плюс вознаграждение.
Он стыдливо пожал плечами.
— Осознаю, что это надувательство, но мне нужно квоту выполнить, ясно?
Горов растерянно спросил:
— Может… объяснишь всё-таки?
— Что тут объяснять? Просто, как в школе. Понимаешь, Горов, этот умник посчитал, что я у него в ловушке — его слово значило для Верховного Магистра больше, чем моё. Он взял трансмутатор, хотя на Асконе это считается уголовным преступлением. Но в любой момент он мог бы оправдать свой поступок тем, что совершил его якобы для того, чтобы устроить мне западню из чисто патриотических соображений и обвинить меня в продаже запрещённого товара.
— Это как раз понятно…
— Естественно, но мы не просто дали друг другу слово. Видишь ли, Ферл никогда в жизни не слыхал о такой замечательной штучке, как микропленочная камера.
Горов расхохотался.
— Вот — вот! — продолжал Пониетс. — Он держал руку на пульсе. Я был связан по рукам и ногам. Но, продавая ему трансмутатор, я вмонтировал в это устройство микропленочную камеру, а на следующий день вынул. В результате я стал обладателем первосортной видеозаписи того, как бедняга Ферл, выжимая из трансмутатора последние эрги, получил первое золото и кудахтал над ним как курица, снесшая первое в жизни яйцо!
— И ты, конечно, показал ему пленку?
— Через пару дней. Бедолага — он раньше никогда не видел объёмного цветного звукового фильма! Он утверждал, что он — человек без предубеждений, но я прежде не встречал более напуганного взрослого мужчину! А когда я сообщил ему, что у меня есть проектор, который я установил на центральной городской площади и настроил на включение в полдень, и эту кинокомедию посмотрят миллионы фанатичных асконцев, которые тут же разорвут его на части, он просто-таки упал к моим ногам. И, что вполне естественно, был готов заключить любую сделку на моих условиях.
— Ну, а… — Горова душил смех, — на городской площади действительно был проектор?
— Не было, конечно. Но дело-то не в этом. Главное — сделка состоялась! Он купил у меня все приспособления до единого и всё, что было у тебя, согласившись уплатить нам оловом, — сколько увезём. Соглашение подписано, и я передам тебе копию, прежде чем спуститься с ним в шахту, — на всякий случай.
— Да, но станет ли он заниматься продажей приспособлений?
— Почему бы и нет? За счёт продажи он не только покроет расходы, но и наживётся, что компенсирует ему оскорбленное самолюбие. А главное — он станет следующим Верховным Магистром — и таким, что Академии лучшего и не пожелаешь.