– Думаю, больше, чем вы, – с вызовом сказала она. – Да, я люблю ее. За радость творчества.
Трейси улыбнулась. У нее была обворожительная улыбка, естественная, почти детская, вокруг глаз собирались прелестные крохотные морщинки, но улыбалась она редко, словно ей было безразлично, нравится она окружающим или нет.
– Итак, – сказал он, – вступительная часть завершена.
– Вступительная к чему? – Внезапно ее голос стал жестким.
– Я имею в виду биографию. Идем дальше.
– И куда? – решительным тоном спросила Трейси. Теперь настала его очередь пожать плечами:
– Все зависит от нас.
– Вы чересчур опытны, – сказала она.
– Почему вы так считаете?
– Умеете говорить с женщинами. Все по плану. Немного тихой музыки, хорошо отрепетированная ария, и вот мы уже в постели.
– Возможно, вы правы, – задумчиво произнес он. – Извините. Но поверьте, ни с кем на свете я не говорил так, как сегодня с вами. Убей меня Бог, я и сам не понимаю, почему это сделал. Надеюсь, вы мне верите.
– Это тоже звучит заученно, – упрямо сказала она.
– Я начинаю думать, что вы для меня слишком крепкий орешек.
– Может быть. – Она поставила бокал. – А теперь мне пора домой. Завтра рано вставать.
– В субботу?
– Я приглашена за город.
– Как и следовало ожидать, – сказал он. – Я тоже приглашен завтра за город.
– Как и следовало ожидать, – улыбнулась она.
Майкл рассмеялся.
– Но я не поеду, – сказал он.
– В таком случае и я остаюсь.
Он удивленно покачал головой:
– Ваши движения слишком стремительны для меня. Любая команда НХЛ примет вас с распростертыми объятиями. Я просто сбит с толку.
– Завтра я свободна.
– По счастливому совпадению… – начал он.
– Приходите ко мне в час дня. Выпьем по бокалу. Потом пойдем в уютный маленький ресторанчик неподалеку. Ну что, встаем?
Он оплатил счет, они поднялись, направились к выходу. Мужчины смотрели на нее, а женщины – на Майкла.
Они поймали такси, и Трейси назвала Майклу номер своего дома на Шестьдесят седьмой улице. Он дал адрес шоферу.
– А я живу на Шестьдесят шестой улице, – сказал Майкл. – Это знак свыше.
– Знак чего?
– Не знаю. Просто знак.
В машине они сидели поодаль друг от друга. Когда такси подъехало к шикарному перестроенному особняку, где находилась ее квартира и студия, Майкл попросил шофера обождать и проводил Трейси до парадного.
Отперев замок, она повернулась к нему:
– Спасибо за спагетти и вино. Я рада, что тетя почувствовала себя усталой.
– Спокойной ночи. До завтра.
– Вы не поцелуете меня на прощание?
– Я не знал, что мы зашли так далеко, – упрямо сказал он.
В ресторане Трейси удалось поставить его на место, и он не хотел давать ей новых преимуществ.
– Ну, не говорите глупости. – Она потянулась и поцеловала его.
Губы у Трейси были мягкие, душистые. Он не обнял ее.
– Пока, – небрежно бросила она, распахнула дверь и исчезла.
Он посмотрел на закрытую дверь, спустился по ступенькам к такси и дал шоферу свой адрес. Заводя машину, таксист обернулся и сказал с ирландским акцентом:
– Согласись, приятель, она настоящая красавица.
– Это точно, – сказал Сторз.
Когда такси, свернув за угол, подъехало к его дому, Майкл уже знал, что сделает ей предложение. Может быть, завтра.
Через три месяца они поженились в доме ее родителей в Хамптоне, где Трейси выросла. Кроме шафера, старого Корнуолла, все гости на скромной свадьбе были друзьями и родственниками невесты. Миссис Лоуренс удивилась, когда Майкл сообщил ей, что с его стороны приглашен только один человек.
– Я знаю в Нью-Йорке тьму людей, – пояснил Майкл, – но, кроме Корнуолла, им всем и дела нет до того, женат я или холост.
Ему понравились миссис Лоуренс и отец Трейси – высокий интеллигентный человек, который, сколотив состояние, оставил пост президента фармацевтической компании и теперь наслаждался чтением книг, общением с природой и летними прогулками по заливу на двадцатипятифутовой парусной лодке.
Обе младшие сестры Трейси оказались хорошенькими и жизнерадостными, но в их чертах не было той строгой классической красоты, которой отличалась она. Вся семья одобрила выбор старшей дочери, и свадьба стала настоящим праздником, только мать Трейси, целуя Майкла после церемонии, немного всплакнула и сказала:
