- Профессор, твоя ракета уже ждет. Тебе пора... - Я сказал это совершенно спокойно.
- Ты действительно не понимаешь? - профессор засмеялся.
- Что не понимаю? - Я хотел подойти к нему. - Не двигайся, - сказал он твердо.
- Отпусти рычаг! Отпусти... Постой, я тебе объясню...
- Нет. Я не верю тебе. Может, ты как раз вызываешь какой-нибудь автомат... - Но...
- Я сорву пломбу. Только ради этого я согласился...
Я кинулся к нему, и мы упали на пол. Я схватил его за горло, но было уже поздно. Прежде чем я дотянулся до него, лопнула поддерживающая красный рычаг серебряная нить с пломбой. Падая на пол, я слышал, как нарастает со всех сторон слабый, неуловимый шум. Это нарастало напряжение в контурах, и ОН просыпался...
Я разжал пальцы, стиснутые на старческой морщинистой шее. Теперь это уже не имело смысла. Он открыл глаза, и я увидел в них страх.
Я встал и отошел к центру зала. ОН уже видел. Я чувствовал это. ОН беспрерывно наблюдал за мной. ОН мог, не касаясь меня, измерить температуру моего тела, скорость дыхания, напряжение токов, кружащих в нейронах, мог облучить меня смертоносными лучами или потехи ради выкинуть в пустоту, чтобы посмотреть на мое тело, разрываемое потоком крови, которая замерзает, едва вырвавшись наружу... Я ничего не мог противопоставить ЕМУ... разве только надежду, что ОН ведь все-таки мозг человека...
Профессор поднялся с паркета, покачнулся и, не глядя на меня, подошел к пультам. - Мнемокопия, ты слышишь меня? Какой ты старый... Какой ужасно старый... - это был шепот, шедший отовсюду, словно из стен зала, от пола, от потолка.
- Ты меня слышишь. Теперь ты... ты мыслишь лучше, чем раньше?
- Ты хочешь спросить меня об уравнении? Я сделал ошибку на шестнадцатом мнемотроне, вернее, ты сделал, потому что я ведь автомат, мнемокопия... - Ты говоришь - ошибку...
- Да. Из замкнутой системы азотных оснований не следует деления.
- Как? Почему не следует?
- Это же очевидно. Стоит только подумать. Потом все рассуждения уже не представляют трудностей, а результат совпадает с предполагаемым.
- Значит, мои гипотезы правильны...
- Ты хотел сказать - мои гипотезы...
- Как твои? Ведь ты только машина, мнемокопия...
Его прервал низкий, дребезжащий смех. Смех профессора в исполнении машины.
- Вы оба правы, - сказал я, так как дискуссия начинала принимать нежелательный оборот. - Это ваша общая гипотеза...
- Как! Это же я ее создал. ЕГО тогда еще не было...
- Но, создавая ЕГО по подобию своего мозга, ты передал ему все, что было твоим... и то, чего ты добился, тоже... Повторяю, это ваша общая гипотеза и ее надо как можно скорее опубликовать. Ты сделаешь это сразу после возвращения на Землю, профессор, от имени вас обоих...
Профессор не ответил. Может быть, он понял серьезность положения или почувствовал что-то в тоне моего голоса.
- Я думаю, ты сам сумеешь вывести корабль из солнечной системы, - обратился я прямо к НЕМУ. ОН не ответил.
- До свидания... - сказал я тогда. - Профессор, попрощайся со своей мнемокопией...
- До свидания, - неуверенно сказал профессор. Было видно, что он никогда не работал с мыслящими автоматами.
Мы направились к выходным шлюзам. Я напрягал всю свою волю, заставляя себя идти нормальным шагом. Уже в коридоре я поймал себя на том, что подсознательно ускоряю шаг, а профессор отстает. Я позавидовал его неведению: многое отдал бы я, чтобы оказаться уже за пределами корабля. Я помнил, что все время нахожусь под наблюдением, и старался идти в ногу с профессором. Наконец мы оказались на самом верхнем горизонте. Перегородки шлюзов белели перед нами в слабом свете фосфоресцирующих стен коридора. Рядом с ними торчал черный ряд ручек, открывающих двери. Я дернул их, но переборка не дрогнула, не сдвинулась даже на миллиметр. Ее не заело. Я знал это. Я чувствовал давление крови, разрывающей мне виски. С бессмысленным упрямством я нажимал рычаги, рвал, виснул на них. Напрасно. Тогда совсем рядом раздался ЕГО голос:
- Я вижу, вы хотите покинуть меня?.. - Да. Мы ведь хотим опубликовать решение управления...
- Бросьте. Не стоит. Люди сами когда-нибудь это откроют.
