— Ты точно это сделал.
— Фрэн теперь меня ненавидит.
— Может быть, — на минуту заколебалась я.
Смит не ошибся, беспокоясь, что Фрэн могла затаить на него обиду, и я подумала, не стоит ли отвезти его в больницу. Джерри тоже. Смит казался милым, раскаивающимся. Он говорил так, словно был на моей стороне по крайней мере насчет куриц. Но что, если он просто пытался умаслить меня, чтобы я раскрыла свои карты? Что, если роза была способом Смита убедиться, что я не перехитрила его в этом курином деле, способом затащить меня в постель, прежде чем он отправит меня в тюрьму? Быть пойманной с моими девочками было уже достаточно плохо, но что помешало бы полиции, и агентству, и Богу, и всем остальным подумать, что именно я была той, кто застрелил их обоих? Я только что дотронулась и до пистолета, и до дробовика. Мои отпечатки пальцев были повсюду.
Я подумала обо всех вопросах, полицейском расследовании, усилении мер, предпринимаемых агентством, и посмотрела на своих собственных девочек, которые толпились вокруг Хичкока и работали над тем, чтобы превратить его в еду. Монтана разорвала Хичкоку задний проход, и девочки принялись вытаскивать из него кишки, похожие на серо-голубые блестящие ленты майского дерева.
Я очень любила Смита, но никаких шансов на мировую с властями у меня не было. Я сняла свой свитер, кроме его ткани у меня не нашлось другой, и заткнула ему отверстие от пули.
— Пошли, — позвала я. — Фрэн догадается, что надо делать.
— Фрэн учила меня играть на фортепиано.
— Да.
— Фрэн меня ненавидит.
— Возможно.
Я попыталась приподнять Смита, чтобы он оперся на меня и сам пошел к джипу, но это не сработало, и он повалился, увлекая меня за собой. Мы приземлились вместе, моя рука оказалась под его задницей, его левая нога поверх моей правой. Находиться рядом со Смитом было приятно, за исключением того, что меня тревожило, каким легким он мне казался, насколько расслабленными и гибкими были его конечности, как кровь начала впитываться в кончики его ботинок. Я немного не дотянула до среднего для женщины телосложения, но жизнь на ферме научила меня поднимать невероятно тяжелые вещи. Я подняла Смита на плечи и понесла его. Припарковавшись, он «запер» мою машину, так что я направилась к его джипу, а не к своему. Затащить его внутрь оказалось намного труднее, чем поднять. Я старалась быть осторожной, но споткнулась, когда открывала дверь, и довольно сильно уронила его на пассажирское сиденье. Тогда он немного застонал. Ключи были у него в кармане, и мне пришлось нащупать их, чтобы до них добраться. Он продолжал стонать, и его глаза закатились, как будто он пытался прочитать мелкий шрифт, напечатанный на его собственном мозгу.
Я также попыталась перетащить к машине Джерри, но уже истратила все силы. Мои руки и плечи горели и дрожали. Я просто не могла с этим справиться. Я прислонила его к тюку сена, поцеловала в щеку. Он все еще дышал.
— Я вернусь, Джерри, — прошептала я, касаясь губами мягкого уха Джерри. — Я пришлю Фрэн.
Когда я отошла от Джерри, слезы выступили у меня на глазах. Я знаю, что я не тот человек, которым хотела бы быть, потому что, хотя мы с Джерри были вместе всего пару лет и хотя он всегда был очень добр ко мне, и я очень заботился о нем, я была счастлива, что в джипе со мной был именно Смит.
* * *
Фрэн вышла нас встретить на подъездную дорожку. Ее седые волосы были собраны в пучок, скрепленный двумя карандашами, на ней был домашний фартук, который закрывал почти всю одежду, как рабочий халат художника. Смит больше не говорил, но кровь у него текла немного медленнее, чем в сарае.
— Отведи его на кухню, — велела Фрэн, оглядываясь через плечо на дорогу. — Клади на линолеум. Не хочу, чтобы он испачкал кровью ковры.
Фрэн не улыбалась, но и не выглядела особенно мрачной. Трудно сказать, о чем она думала.
Я уложила Смита, на этот раз более осторожно, на пол Фрэн.
— Ты поможешь ему? — спросила я.
— Я осмотрю его, — сказала она, протягивая мне старое полотенце, обтрепанное по краям, с дырами, где отбеливатель проел махровую ткань.
— О’кей.
— Где Джерри?
— Он тоже ранен. Лежит в сарае. Ты можешь к нему съездить?
