Кому: Маме
От: Чарли
Тема: Проект «Золотая лихорадка»
19 августа 2016
Дорогая мама!
Гидравлические тормозные системы, которые мы проектируем и изготавливаем, улавливают энергию торможения, чтобы ее можно было использовать для ускорения, и, когда цена на газ высока, Крис красноречиво описывает доступную экономию денежных средств только на топливе. Однако в наши дни дешевый газ делает ее меньшим стимулом для инвестиций, поэтому он подчеркивает затраты. Более низкая топливная экономичность может означать, что Лос-Анджелес, Сан-Франциско и даже Рино смогут когда-нибудь соперничать с Дели и Пекином за непригодное для жизни качество воздуха, за детей, лишенных природы, с астмой и низким мышечным тонусом. Крис показывает связь между парками коммерческих автомобилей и тающими ледяными шапками, заставляет «пиджаков» поверить, что он может помочь им спасти белых медведей, тонущих на бесконечно нагревающихся арктических водных путях. Он делает белых медведей близкими каждому.
Этот глубокий анализ цен и затрат — одна из многих причин, по которым мы все должны гордиться Крисом.
Томас Эдисон был слишком трудным ребенком для государственной школы. Мать и отец обучали его на дому, причем отца выгнали из Канады за его дерзкую, невежливую политику поведения. Отец Томаса Эдисона научил сына критическому мышлению и недоверию к правительству. Мы с Крисом согласны с тем, что наш собственный отец учил нас только расстоянию: мили против километров, синапс[101] против плоти, кровь против бензина. Тем не менее Крис хотел приложить усилия, что мы и сделали.
Ты, может, удивишься, что я нашел шахту Дэла, удивишься, как я ее отыскал, но для меня это не стало удивлением. Сегодня мы вырвались из тисков лос-анджелесских пробок и понеслись по пустынным шоссе Невады. Ветер был устойчивым и дул не переставая. Он колыхал низкую полынь в степи, но был не настолько яростным, чтобы поднимать в воздух песок. Небольшие миражи, вызванные разогретым у земли воздухом, мерцали как над асфальтом, так и над пустыней. Перистые облака образовывали тонкие нитевидные хохлатые полосы, известные как «кобыльи хвосты», но напоминающие девичьи косы. Хищные птицы, оседлав восходящие воздушные потоки, парили высоко в небе — так высоко, что я не мог сказать, орлы это или стервятники. Но давай обойдемся без очевидного символического понимания образа стервятника, связывающего его с дурными предзнаменованиями. Допустим, это были орлы — из чистой радости присоединиться к более оптимистической точке зрения, в которой, вероятно, заключена разница между успехом и неудачей любого приключения, мифического или современного. Крис и его телефон остались в машине. Они оба проявляли нетерпение. Я лизнул кончик пальца и приложил его к земле — он оказался покрыт коркой песка и сверкал вкраплениями слюды. У него был смутный привкус клубники — или скорее положенной в рот монетки. Песчинка застряла между клыком и первым коренным зубом, и ее оказалось невозможным выковырять. Я сделал пометки на твоей карте дорог, возможно, исчеркав ее до неузнаваемости.
Томас Эдисон был особенным гением — гением, страдающим бессонницей. Он часто устраивался ненадолго вздремнуть на лабораторных столах, в своем рабочем кресле. Томас Эдисон мог прикорнуть везде, где захотелось спать. Как и Томаса Эдисона, как и тебя, меня часто мучает бессонница, но я больше понимаю в облаках, чем в дремоте. Я чувствую, ты знаешь, что я имею в виду, ты, как никто другой, меня понимаешь. Возможно, это не так. Интересно, все еще способна ли ты дремать влажными летними днями?
Сначала к нам потянулись удлинившиеся тени, затем на обочине дороги почти на уровне земли появились сами знаки. Один из них был знаком кампании Трампа — Пенса. Другой был написан от руки на пластиковой доске, окаймленной желтой светоотражающей лентой федеральной безопасности. Она была укреплена на толстых кусках проволоки, воткнутых в землю, и слегка покачивалась (в чем был виноват ветерок, а не что-то божественное). Надпись гласила: «
