Поднимаясь в столовую, я впервые обратила внимание на развешанные по стенам портреты. Симпатии, несмотря на все старания художников, изображенная на них дама не вызывала, умудрившись сохранить желчный и надменный вид на всех без исключения холстах. Особой красотой госпожа Залесская не блистала, а учитывая, что живописцы склонны льстить клиентам, в жизни была страшна как смертный грех.
— И что он в ней нашел? — задумчиво вопросила я, изучая остренькое крысиное личико в окружении неестественно пышных кудрей. — И если все-таки нашел, то что мы с тобой тут делаем? А ведь говорил, любит…
— Любит? — хихикнул наемник. — Верно, я тоже люблю. Но не эту гнусную бабу — видал один раз живьем, бррр! до сих пор иногда в кошмарах снится, а ее денежки. Имение-то родовое, на нее записанное, вот Ховел на богатую невесту и польстился. Теперь небось жалеет, да поздно…
Господин Залесский и впрямь пребывал в глубокой скорби и печали.
— Я отослал из замка всех… посторонних, — уныло сообщил он, безо всякого аппетита ковыряясь вилкой в тарелке с солянкой (квашеной капустой, тушенной с белыми грибами). Я к этому яству тоже не притронулась, тролль же наворачивал за троих. Его прожорливость с честью выдержала испытание трупами и уж тем более не страдала от воспоминания о брошенном в капусту огрызке. — Но селу уже расползлись слухи, будто это моих рук, то есть зубов, дело. Дескать, мой интерес к прекрасному полу носит еще и гастрономический характер…
Я сочувственно покивала. Сегодня утром я случайно подслушала, что не только летаю, но и плаваю в гробу, а вместо весла у меня — "кобылья лопатка, сама воду гребет, волну гонит…". При мне селяне помалкивали, но косились с таким священным ужасом, что становилось неловко.
— Госпожа ведьма… — Ховел изумленно выудил из солянки жесткий черный волос и, не оценив этот уникальный ингредиент, брезгливо отбросил его в сторону. — Что, если я попрошу вас заняться еще и этим делом? За дополнительную плату, разумеется?
— Не надо…
Господин Залесский окончательно сник и забормотал, что да, он все понимает, это и впрямь очень опасное задание, не всякому мужчине по плечу, и поручать его такой хрупкой и очаровательной женщине просто неприлично, если не сказать убийственно…
— Просить не надо, — перебила я. — Я и так им уже занимаюсь.
Вал вытаращил на меня глаза, и я поспешно добавила:
— Но насчет дополнительной платы я ничего против не имею!
— Угу, — поддакнул наемник, — нам с напарницей любую нежить уделать раз плюнуть!
Я украдкой показала ему кулак, но смутить тролля, учуявшего запах денег, было невозможно. Помнится, лет десять назад северные провинции Белории наводнили степняки — косоглазые орки на мелких лохматых лошадках, с ятаганами и завываниями навещавшие приграничные селения на предмет быстрого обогащения. Дошло до того, что селяне стали требовать у налетчиков расписки для предъявления конкурентам, которые вполне могли заявиться в ту же деревушку спустя какой-то час после отъезда предыдущей ватаги. Расписки орки, хоть и неохотно, давали. По причине неграмотности — в виде трех крестиков и грубо намалеванного кулака, — но селян, тоже не шибко обремененных образованием, они вполне устраивали.
В конце концов нашему тогдашнему королю надоело получать эти писульки вместо податей и он, прихватив регулярную армию, нанес оркам ответный визит вежливости. Такого вероломства с нашей стороны они не ожидали и, не приняв боя, бросились "наступать в противоположном направлении", всем скопом укрывшись в единственной на всю степь крепости. Кстати, очень качественно укрепленной, с высокими неприступными стенами и толстенной дверью. Три недели раздосадованные люди, эльфы и гномы злобно кружили возле крепости, обогащая лексикон противника замысловатыми ругательствами на трех языках и заодно выучивая оркские, но иного прогресса в осаде не наблюдалось. Пока не подоспели тролли-наемники. Прочувствованно-вдохновляющую речь короля они выслушали, зевая и почесываясь, пока тот не объявил, что за взятие крепостной двери им тут же выплатят по сто кладней. Так они ее с разбегу без тарана и снесли…
