Лиля кивнула.
— Сейчас там на КП летчики. Я выберу время, когда он
останется один.
— Ну тогда я пойду, ладно, Лиль? — спросила Катя, которой трудно было оставаться на месте больше пяти минут; ей хотелось быть сразу в десяти местах — и на КП, и в воздухе, и у самолета...
Не успела умчаться Катя, как мимо Лили быстрыми шагами прошел, направляясь к самолету, летчик. Приблизившись к Лилиному «ЯКу», он спросил зычным голосом:
— «Тройка»?
— «Тройка», — ответила Инна, выходя из-за самолета ему навстречу.
В ее голосе прозвучала надежда: а вдруг все обойдется гладко... И Лиле, которая каждый раз ревниво следила за тем, как на ее самолете улетает кто-то другой, страстно захотелось, чтобы летчик спокойно сел в кабину и, как это делают все нормальные летчики, без лишних разговоров, без тени недоверия к технику запустил бы мотор...
Но летчик, увидев Инну, остановился.
— Это вы — техник?
— Я, — сказала Инна. — Самолет готов. В полной исправности.
Летчик хмыкнул, потоптался в нерешительности на месте, посмотрел подозрительно на Инну, перёвел взгляд на «ЯК» и некоторое время разглядывал его с таким видом, будто вместо самолета ему подсунули крокодила.
— Давно техником? — неожиданно спросил он. Помедлив, Инна угрюмо ответила:
— Давно. Месяцев десять.
Он усмехнулся довольно, словно был рад тому, что нашел причину для придирок:
— Так. Значит, десять... Понятно. Ну, а если мотор откажет?
Суженные глаза его смотрели на Инну недоверчиво, колюче, будто сверлили насквозь.
— Почему это он откажет? — возразила она мрачно.
— Тогда как, а?
В голосе его прозвучал упрек, как будто он заранее знал, что именно так и случится. Осуждающе покачав головой, он повернулся и зашагал на К.П.
Вскоре появился техник эскадрильи и, ничего не объясняя, молча стал проверять мотор. Инна, крепко зажав в руке гаечный ключ, смотрела, как он сердито хлопал дверцами, открывал щечки, заглядывал внутрь, пробовал затяжку гаек, зачем-то стучал по деталям...
— Объясните, пожалуйста, в чем дело, — попросила она. — Самолет в исправности. Я так и доложила...
Техник эскадрильи перестал осматривать мотор и неохотно произнес, не глядя на Инну:
— Боится...
— Чего боится? — спросила Инна тихо, прекрасно понимая, о чем он говорит.
— Лететь боится!
— Почему?
— «Почему, почему»!.. — заворчал он недовольно.— А спроси его — почему? Вишь, доложил командиру эскадрильи: «Не полечу на «тройке» — баба самолет готовила!» Уперся: баба — и все тут!
— А-а... — произнесла упавшим голосом Инна.
Хотя ничего другого она и не ожидала услышать, все же ее покоробило от этих слов, сказанных так прямо ей в лицо.
— Да ты наплюй на него! — постарался успокоить ее техник эскадрильи. — Наплюй! Сам он баба! Подумаешь, прынц какой! Не полетит он!
Он ушел, а Инна, прислонившись к крылу, стала нервно вертеть в руках гаечный ключ, ожидая, что же будет дальше.
Вспомнилось, как сразу же по приезде в полк ей пришлось срочно менять на Лилином самолете дутик — небольшое хвостовое колесо. Одной поднять тяжелый хвост самолета и поставить новый дутик было не под силу не только ей, но и сильному мужчине, и она хотела было обратиться за помощью к техникам, работавшим поблизости, но, посмотрев в их сторону, раздумала. Техники, которые прекрасно видели, что она в затруднении, то и дело поглядывали с любопытством и недоверием на нее, девушку-техника, желая увидеть, как же она выйдет из положения. Разозлившись, Инна решила, что не станет никого просить — пусть себе смотрят, если им позволяет совесть! Она подлезла под самолет и — откуда только сила взялась! — одна, без посторонней помощи, спиной приподняла хвост, так что заломило где-то в пояснице. Сменив дутик, Инна с трудом разогнулась и, не глядя на подбежавших к ней техников, прошла к мотору.
«Ну это ты зря! — сказал один из них виновато. — Так и надорваться можно...»
С техниками у нее сложились хорошие, дружеские отношения, а вот некоторые летчики все еще не доверяли ей, садились в ее самолет с опаской.
Лиля, которая слышала разговор Инны с летчиком и техником эскадрильи, подошла к ней и стала успокаивать ее:
