Перед вылетом Соломатин сказал ей:
— Главное — не отставай. Запомни: повторять все маневры ведущего! Это будет твоей основной задачей сегодня. Держись все время рядом со мной и не теряй хвост моего самолета. Поняла?
— Поняла, — ответила Лиля.
— Ну давай! — подбодрил ее Соломатин.
В воздухе она старательно держалась ведущего, в точности повторяя все его движения. «Хвост» Соломатина непрерывно маячил перед ее глазами, она не отрывалась от него ни на секунду. Всецело занятая тем, чтобы показать «класс» пилотажа парой и доказать тем самым, что летает она не хуже других, Лиля почти не следила за обстановкой и, когда, покрутившись в районе линии фронта, истребители повернули обратно, к своему аэродрому, с сожалением подумала, что полет кончился слишком скоро. Один за другим истребители сели. Ничего особенного во время полета не произошло, и она была несколько удивлена. Однако вскоре все выяснилось.
После посадки тут же, на аэродроме, был проведен разбор полета. Широко раскрыв глаза от изумления, Лиля слушала, как проходил короткий бой с противником. По очереди летчики высказывались, говорили о своих промахах, о маневре «мессершмиттов».
— Как? Разве были немцы? — не выдержала она и сразу же осеклась.
Летчики дружно засмеялись, а Лиля, закусив губу, густо покраснела и стала мысленно ругать себя. Как же так получилось? Как это она могла не заметить «мессершмитты»? К тому же они, оказывается, стреляли... Ах, как глупо!.. Увлеклась «хвостом»... Но землю все-таки успела рассмотреть: и город, огромный, весь в дыму, и Волгу, которая у Сталинграда делала крутой поворот.
— Оказывается, мадемуазель настолько презирает врага, что не желает даже замечать его!
Опять этот Кулагин! Лиля бросила на него уничтожающий взгляд. Она готова была провалиться сквозь землю. Теперь над ней будут, конечно, смеяться. Еще долго будут... И зачем было задавать этот глупый вопрос! Кто ее дергал за язык? Уж лучше бы промолчала...
— Ничего-ничего, — сказал Соломатин, успокаивая ее. — Это нормально, в первом бою с каждым может случиться такое. Не все приходит сразу.
Он повернулся к летчикам и скорее для них, чем для Лили, громко и уверенно, так, чтобы раз и навсегда исключить всякие насмешки и недоразумения, произнес:
— Литвяк молодец! Хорошо держалась! Скажу честно — не ожидал. Не каждый летает так отлично! Будешь теперь летать у меня ведомой.
Лиля молча кивнула, все еще чувствуя себя неловко. Подняв глаза, она встретилась взглядом с Кулагиным и вдруг с удивлением заметила, что он смотрит на нее не так, как всегда, а по-другому — серьезно и задумчиво...
После разбора он подошел к Лиле и просто, по-дружески, без тени насмешки или иронии сказал:
— Поздравляю вас с первым вылетом, Лиля! Не огорчайтесь... — Он виновато улыбнулся и продолжал: — Надеюсь, вы не рассердились на меня за пошлые слова? Я не хотел вас обидеть... Честное слово!
Лиля, которая еще не пришла в себя после разбора полета, рассеянно посмотрела на Кулагина и отвернулась, ничего ему не ответив.
К началу разбора Катя опоздала и поэтому не подозревала о том, что Лиля попала в неловкое положение. Летчики уже расходились, когда она, запыхавшись, прибежала и сразу стала расспрашивать ее о полете:
— Ну как, Лиль, слетала?
— Угу.
— Все в порядке? Успешно? Поздравляю! — воскликнула Катя, не дожидаясь ответа, и тут же пожаловалась: — А я только завтра полечу... Батя сказал. Так хотелось сегодня...
— Да? — откликнулась Лиля рассеянно, все еще переживая свою неудачу.
— Ну расскажи, как дрались. Все подробно расскажи с самого начала! Много их было, «мессеров»? Сколько сбили? — потребовала Катя.
— Да нечего пока рассказывать, — отмахнулась Лиля. — Рано еще.
Но Катя настаивала:
— Как — рано? Ты ведь летала!
— Ну, летала.
— Что значит «ну, летала»! Ты же так ждала!.. Хоть одну очередь по немцам выпустила?
— Нет...
— А что же ты делала во время боя?! — возмущенно воскликнула Катя.
Лиля промолчала.
— Ты что такая кислая? У тебя плохое настроение? Почему — допытывалась Катя.
— Нет, нормальное.
— Нормальное? Ну-ну... Слова не вытянешь из тебя!
