— Густав, я, кажется, задала тебе вопрос! Ты вообще меня слышал?
Роскошная сумочка полетела на кровать.
Она босиком прошла в гостиную и остановилась, вне себя от гнева. Густав, ссутулившись, сидел на диване, пытаясь что-то высмотреть в стакане с желтоватой жидкостью, в которой чуткое обоняние Эстер сразу же распознало бренди.
Он снял галстук, его волосы были взъерошены, будто он то и дело проводил по ним пальцами. Угрюмая складка между бровями не оставляла сомнений в том, что его настроение было весьма далеким от праздничного.
— Ты что, еще не готов?
Эстер даже не старалась скрыть свое раздражение. Она никогда не упускала случая разодеться в пух и прах и выйти в свет со своим обаятельным черноволосым спутником. Она прекрасно знала, что они привлекали всеобщее внимание. Ее неотразимый галльский шарм прекрасно дополнял его мужскую привлекательность. Не хотела она упускать своего шанса и сегодня. Что бы там ни навело тоску на Густава, ему придется с ней считаться.
— Мне не хочется никуда идти сегодня.
Густав не сразу поднял на нее глаза. Он взглянул на Эстер лишь мельком, краем глаза, как будто ее ухоженная смуглая красота оставляла его совершенно равнодушным. Потом он быстро опустошил содержимое стакана одним большим глотком.
— Но ты говорил по телефону, что…
— Забудь о том, что я говорил!
Густав встал и заходил взад-вперед по комнате, затем подошел к окну и невидящим взглядом обвел залитую огнями панораму Оттавы.
— Дорогой, что с тобой? Что-нибудь случилось на работе? Провалилась какая-то выгодная сделка? Не волнуйся, утро вечера мудренее. Завтра все образуется.
Густав почувствовал, как облако ее аромата, густого, пряного, навязчивого, приближается к нему. Ему сразу же захотелось вспылить и потребовать, чтобы она оставила его в покое. Но он знал, что этого делать не стоило. Нужно честно расставить все точки над пока еще есть время. Конечно, идти на попятную — совсем некрасиво. Но как только он сегодня увидел Патрицию — даже еще до того, как она рассказала ему о ребенке, о его сыне, — он понял, что не женится на Эстер. Просто не сможет этого сделать.
Густав повернулся к девушке.
— Эстер, послушай… Мы как-то обсуждали вопрос о возможности нашего брака…
Он почувствовал, как Эстер напряглась.
— После долгих раздумий я пришел к выводу, что ничего хорошего из этого не выйдет. Мы слишком разные люди.
— Ты хочешь сказать, что твоя жена не дает тебе развод?
Вот опять! Вечно Эстер пытается взвалить вину на кого угодно!
Густав вздохнул и опять взглянул в окно. Он сегодня весь день думал о ребенке, который не успел родиться; о Патриции, которая так ждала этого малыша, их сына; и о том, что она должна была чувствовать, когда потеряла его… Его сердце разрывалось от сожаления и раскаяния.
— Дело вовсе не в этом. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы загладить свою вину перед тобой, но нам лучше расстаться сейчас, до того, как мы свяжем себя браком, который со временем неминуемо превратился бы в простую формальность. В глубине души ты, наверное, и сама понимаешь это.
Он отвернулся от окна и взглянул на Эстер. Ее хорошенькое фарфоровое личико с большими, чуть раскосыми глазами, было полно удивления. Нет, это было даже не удивление. Она смотрела на него так, словно он неожиданно сошел с ума.
— Что ты несешь? Я люблю тебя! Почему мы не можем пожениться?
— Любишь? Ты в этом уверена?
Густав криво усмехнулся. У Эстер хватило совести залиться легкой краской.
— Ты, cherie, любишь не меня, а мои деньги. Любишь вещи, которые я покупаю для тебя, — наряды, драгоценности, духи…
Неожиданно ему вспомнился аромат, сохранившийся в его памяти, — легкое, почти неуловимое благоухание жимолости и ванили. Вот и сегодня этот аромат не оставил его равнодушным. Он говорил Патриции о разводе, а сам не мог надышаться этим ароматом, впитывал его всеми порами своего тела, пил его, как жаждущий пьет воду в пустыне.
— Мы не созданы друг для друга. Ты слишком молода и красива, чтобы сейчас связывать свою жизнь. Ну а я… Хотя я и провожу большую часть своей жизни на работе, но только сейчас я начал понимать, что мне нужна семья. Я хочу иметь детей, хочу домашнего уюта. Я не большой любитель каждый вечер ужинать в ресторанах или летать в Париж потому только, что тебе захотелось что-то купить. Мне нужен дом, настоящий дом.
