И проезжающие. В другие места.
От запретов. От несчастий. От обложного неба.
От черешни в зубах у приезжих.
От влипающего в душу неба.
От влипающего в душу моря.
От влипающих в душу асфальтовых улиц и площадей.
От того, что лежит под ногами, и ноги в слезах.
У всех.
Мое несчастье. Мои запреты. Мой слух.
Мои бьющие отсветом мокрые камни.
Уехал - приехал.
Понял - не понял.
Не лезет в маленькую душу целый город.
Не лезет!
Слезы мои. Несчастья. Запреты.
Глухие, как дальний поезд.
Целуй меня. Несчастье мое.
Целуй меня за то, что не могу покинуть тебя.
И чахну в твоих объятиях.
От кашля. От водки.
От туберкулезной любви. От выпученных глаз...
Целуй меня...
Я дохну...
Целуй... Это долго.
МОЛИТВА
Умоляю тебя, оставь их.
Пусть их не тронет.
Каждый день с ними дорог мне.
Недостоин я просить.
Если разрушаешь мое здоровье - пощади их.
Мне страшно за себя только их глазами.
С ними в мою душу входит покой.
Дни становятся ясными, смех простым, остальное - посторонним.
Пощади их.
Они тебя несут в себе.
Все человечное - твое.
Не твое - все ложь.
Чего во мне и моих товарищах...
Ибо ищем выгоду после слов.
Всем дай их.
Сними ненависть мою. Не святая она. Не пойму от чего.
Я не должен ненавидеть того, кто смотрит не моими глазами.
Выдержки дай мне.
И сдержанности.
Избавь от желания нравиться.
Так мало людей нравится мне, и я беспокоюсь.
Дай понять, за что наказываешь людей.
Почему их так много.
Избавь от мщения.
Дай покой ночью.
И оставь мне их.
Ты наказал меня ленью, от которой смрадно разлагается нутро.
Жадностью, от чего непослушны руки.
И слабостью.
И сомнениями.
И недовольством.
И пороком.
И выделением дурного в человеке.
Разве снимаю грех, перенося его на бумагу?
Дай понять, что делаю.
Дай силы принять оценку.
Если кому-то нравится предмет несдержанности - речи мои,
есть ли тут радость мне?
Дни летят...
Дни летят...
Гонишь меня.
Суди сам.
Верю в легкость, с которой...
Верю в облегчение.
Коль суждено еще побыть среди живых
Дай выдержать новость и оценить.
Помоги пройти посредине, по интуиции, внушенной тобой.
Оставь их со мной.
СМЕРКАЛОСЬ
А тут товарищ пришел без кола без двора, без денег, без семьи и без одежды.
- Ты так ничего и не достиг, - сказал он мне. - Берись за что-нибудь серьезное. Возьмем меня...
Его брать не хотелось... Кого угодно.
- Тогда возьмем тебя...
Взяли меня и выпили... И обсудили мои дела, мои несчастья, моих детей, мою жену, мой дом - просто потому, что они были.
Хотели перейти к нему.
Не перешли.... Он не представил предмета обсуждения...
Снова приступили к моим делам.
Пошли в кафе, продолжили.
К нам подсели... За нас платили.
Мы обсудили только половину моих дел.
Мешали. Целовали. Вспыхивали.
Спрашивали:
- Кто это?
Я говорил:
- Мой друг.
Я был весь в блестках от животиков.
- Так нельзя, - сказал он, очищая мое лицо от блесток. - Создай хоть что-нибудь серьезное... Ты гибнешь...
Я ему поверил. Он все прошел... Три дня я пил. Поссорился с женой. Тошнило... Сел за стол и написал: "Смеркалось..."
Потом валялся... Потом пил. Потом валокардин... Потом рассол.... Потом отраву одной тетки с ведрами, потом был мануальщик с нехорошими руками, мял тело серое...
От "смеркалось" у меня мутилось, колебалось, и тошнилось, и рвалось... Другого начала так и не придумал... Смеркалось... Темнело... Розовело... Валялось...
Когда интригами не мыслишь и никого не отравил - не убивал старух от пуза веером из автомата, не давил мужчин бульдозером, не пuсал сверху на толпу, не занимался сексом в людном месте - пустая жизнь, ни вспомнить, ни продать.
Конечно, хочется не только выступать, но и руководить, и быть деловым, и строить, и производить, и обучать, лечить.
Но я-то, к сожалению, умею лишь одно.
И, к счастью, это делаю.
Другого нет.
И страдаешь.
И переживаешь.
И тянешься и учишься, а не умеешь.
И сколько раз я начинал серьезный труд.
Я выводил "смеркалось" и ждал слов.
Они не приходили.
Или "однажды голубым воскресным утром" - и снова ждал.
Уже дошел до стука в дверь.
То есть "однажды утром вдруг постучали".
Долго возился со словом "вдруг". Если стучат, конечно, "вдруг".
