Но если вам охота играть по
таким правилам, сенатор, пожалуйста. Это ваше родео.
Грейдон Кленнденнинн улыбнулся.
Сенатор Шиммерман открыла рот, однако издать хоть какой-нибудь звук не смогла. Выглядела она в точности как человек, которому съездили по физиономии мороженой треской.
Сидевший в Овальном кабинете президент Вандердамп замурлыкал от удовольствия.
— Это наша девочка, Хейден, — сказал он и прихлопнул ладонью по столу.
Хейден промолчал.
Девятнадцать сенаторов молча таращились на кандидатку в члены Верховного суда.
— Ну так что, — улыбнулась Пеппер, — вопросы у кого-нибудь имеются?
— А почему задавать этот вопрос должен именно я? — не без язвительности осведомился сенатор Пебблмахер от великого штата Невада в самом начале предварявшего третий день слушаний совещания, на котором присутствовало с полдюжины удрученных членов комитета.
Два дня Декстер посылал на поле битвы сенаторов своей армии, и все они возвращались назад, скуля и повизгивая. Хэнратти (штат Массачусетс) попытался поставить Пеппер в вину ее атеизм, и получил спокойный ответ: «Знаете, сенатор, если бы Благой Господь на глазах у вас, девятилетнего, ухлопал молнией вашу маму, вы, возможно, почувствовали бы то же самое». После чего Хэнратти получил столько писем, содержавших угрозу убить его, что пребывал теперь под охраной Секретной службы и проводил каждую ночь на новом месте.
Бускаран из Делавэра — и сам бывший когда-то судьей — попытался поймать Пеппер на незнании технических тонкостей и добился только того, что она уличила его в неправильном изложении формулировки дела «„Креативные кожаные изделия Лигина“ против ПСКС». (Люди Хейдена предусмотрительно включили ее в составленный ими том наставлений.)
Хармукян из Висконсина пожелал узнать, воспользовалась ли бы Пеппер, рассматривая дело «„Мороженая щука Гретхен“ против „Пиленого льда Милуоки“», правом передачи такового в суд высшей инстанции. Пеппер процитировала три прецедента (один из них восходил аж к 1956 году), в которых суд отказывался вмешиваться в дела подобного рода на том основании, что тухлая рыба — вещь слишком омерзительная, чтобы даже помышлять о ней.
— Я всего лишь подумал, — ответил сенатору Пебблмахеру Декстер, постаравшись добавить в свой голос нотку великодушия, — что тебе было бы приятно свалить ее. Она уже еле держится на ногах.
— А чего ж тогда ты ее сам не свалишь? — с подозрением поинтересовался Пебблмахер.
— Я держу себя в резерве, — ответил Декстер.
— Что у нас тут, по-твоему, происходит — Арденнское сражение?
— Вот именно, — встрял в разговор Мармелли из великого штата Айдахо. — Когда, интересно узнать, в бой вступишь ты, Декстер?
— Всему свое время, — ответил Декстер. — Всему свое время. Люди, люди. Перестаньте. Мы же должны выступать единым фронтом. — И он снова воззвал к Пебблмахеру: — Послушай, Джимбо, дело-то беспроигрышное. Ее папаша, можно считать, уговорил Джека Руби пристрелить Освальда.
— Ради всего святого, Декстер, в шестьдесят третьем она еще даже и не родилась. К ней-то это какое имеет отношение?
— Я о ее личной причастности и не говорю, — ответил Декстер. — Но в целом эта история… попахивает гнильцой. И потом, ее мать. Убита молнией? Тебе не кажется, что уж больно гладко у нее все получается? Мои Всадники отыскали человека, который уверяет, что был в машине «скорой помощи», доставившей ее мамашу в больницу, так этот человек готов поклясться, что в дороге она была еще жива.
— И что это доказывает? — поинтересовался Пебблмахер и вызывающе скрестил на груди руки.
Декстер понизил голос:
— Ну, по нашим сведениям, они… прикончили ее уже в больнице.
Пебблмахер фыркнул:
— Ты хочешь раздуть из этого целое дело? Милости прошу.
Декстер пожал плечами:
— Ну, как знаешь, Джимбо. Я почему-то думал, что ты с нами заодно. Так что, есть желающие?
С полдюжины сенаторов молча смотрели на своего председателя.
— Ладно, хорошо. Но я считаю, что мы упускаем отличную возможность.
И Декстер обратился к сенатору от великого штата Флорида Рамос-и-Гуальтапо.
— Сильвия, — сказал он. — Попробуй взять ее на пункте о регулировании торговли. Вчера, отвечая Фрицу насчет «Файнхард против Муна», она ступила на очень тонкий лед. Я просто слышал, как он под ней потрескивал.
