— Тогда дайте мне трубку, — протянул руку Грэхем, и Домине с облегчением отдала ему трубку, отошла к окну и постаралась не прислушиваться к дальнейшему разговору. Это оказалось нелегко — услышав часть беседы, она хотела знать, что будет дальше.
Грэхем, надо признать, прекрасно справился с ситуацией, хотя из его ответов было ясно, что эта женщина не верила, будто Мэннеринга нет дома. Но Грэхему все же удалось наконец убедить ее в этом, и он пообещал, что скажет мистеру Мэннерингу о ее звонке, как только тот вернется. Положив трубку, он с сочувствием взглянул на Домине и сказал:
— Да, неудачно получилось. Как бы то ни было, если ей взбредет в голову прийти сюда искать мистера Джеймса, его все равно сегодня не будет.
— А… а кто она? — спросила Домине, краснея. Грэхем тяжело вздохнул:
— Вы ведь наверняка слышали о «Парк текстайлз»?
— «Парк-текстайлз»? Вы имеете в виду промышленную корпорацию?
— Да. Ивонн — дочь Александра Парка, главы этой корпорации.
— Понятно. — В голосе Домине слышался испуг. — Она… она подруга мистера Мэннеринга?
Грэхем выдавил кривую улыбку.
— Можно сказать и так. По крайней мере, ей хотелось бы быть ею.
— Вы хотите сказать, что мистеру Мэннерингу она неинтересна?
Грэхем тихонько рассмеялся.
— Его интерес развеялся около шести недель назад, — ответил он, направляясь в кухню, и оглянулся, глядя на нее почти с состраданием. — Вам еще многому предстоит научиться, Домине.
Девушка не возражала, что он назвал ее по имени. Она вздохнула и опустилась в глубокое кресло, опершись подбородком на руки.
— Думаю, у мистера Мэннеринга много… подруг, — задумчиво пробормотала она.
— Мужчины и женщины — не друзья, а соперники! — заметил за ее спиной ленивый голос.
Обернувшись, она обнаружила, что Мэннеринг неслышно вошел в квартиру и стоял, прислонившись к дверному косяку и насмешливо разглядывая ее.
Грэхем улыбнулся и ушел, оставив Домине в весьма неуютном положении. Она смущенно поднялась навстречу Мэннерингу и торопливо произнесла:
— Вам… вам звонила женщина по имени Ивонн Парк.
— Да неужели? — Мэннеринг плюхнулся в мягкое кресло и вытащил портсигар. — Ты хорошо спала?
— Вы слышали, что я сказала? — нахмурившись, спросила Домине.
— Да, слышал, — спокойно ответил он. — Спасибо за информацию.
— Иногда, — сердито сказала она, — вы заставляете меня чувствовать себя ребенком! Не надо вести себя так, будто я вообще ничего не знаю о жизни. Грэхем рассказал мне, что вы с этой женщиной были… э… друзьями!
— Он так и сказал? — Мэннеринг поднялся. — Вы с Грэхемом нашли общий язык? — Он налил себе виски из бутылки в баре и продолжил: — Только не считай меня законченным алкоголиком, хорошо? — Он кивнул на стакан, который держал в руке. — Просто у меня было тяжелое утро, и в данный момент я не очень расположен к светской беседе.
Домине сжала губы и отвернулась, нетерпеливо вздохнув. Казалось, он твердо решил обращаться с ней как с грудным младенцем.
К ее большому удивлению, он вдруг произнес:
— Думаю, нам придется заняться тобой, Домине.
— Что вы имеете в виду? — спросила она, словно защищаясь. — Если мне не следует обсуждать вашу жизнь с Грэхемом, так и скажите. Не надо делать из этого проблему.
Он улыбнулся:
— Какая ты, однако, агрессивная малютка, а? Хотя, возможно, «малютка» — неверное слово. — Он смотрел на нее с насмешкой. — Как бы то ни было, я говорил не о своей жизни, а о твоей внешности.
— О моей внешности? — повторила она, и ее щеки порозовели. — А что не так с моей внешностью?
— Собственно, не то чтобы что-то не так, — ответил он задумчиво, — но синее платье-сарафан в морском стиле и белую блузку я особо вдохновляющими не считаю. В наше время полно красивой приличной одежды, в которой есть цвет и стиль и которая может сделать многое для девушки вроде тебя.
Домине робко теребила косу.
— Ваш отец, то есть дедушка Генри, не одобрял ультрамодную одежду.
— И я не одобряю! — нетерпеливо воскликнул Мэннеринг. — Я не предлагаю тебе разукраситься, как какой-нибудь хиппи; и все же тебе нужно что-нибудь посимпатичней школьной формы.
— У меня есть и другая одежда, — резко сказала она.
