Господин Клаудиус, казалось, ничего не заметил.
— Вы правы, фрау Илзе — не допускайте этого! — сказал он хладнокровно. — Вашей шляпе дым не повредит; но на чистом блеске женственности он осядет грязной копотью.
Шарлотта размашистым движением забросила сигару в пруд.
— Ты позаботилась о приглашениях, Шарлотта? — спросил он так спокойно, как будто не видел пламени в её глазах и лёгкого подёргивания в её пальцах.
— Нет ещё — их вечером разнесёт Эрдман.
— Тогда не забудь послать одну карту Хелльдорфу.
— Хелльдорфу, дядя? — спросила она таким тоном, словно ослышалась; её щеки залила краска.
— Да, завтра он обедает у нас — ты хочешь что-нибудь возразить по поводу моего распоряжения?
— Нет, но это для меня новость, — неуверенно ответила она.
Господин Клаудиус едва заметно пожал плечами, вежливо снял перед нами шляпу и стал подниматься вверх по лестнице. Он шёл не в библиотеку — я услышала, как он открывает наверху какую-то дверь.
— Неужели мир перевернулся? — пробормотала неподвижно стоящая Шарлотта, опустив руки вдоль тела. Она прислушивалась к удаляющимся шагам, пока наверху не хлопнула дверь. — Да, боже мой, хорошенькая выйдет история!.. Я готова съесть свою шляпку, если Экхоф не пересолит нам завтра суп!
— Да ну, что забыл на кухне старый бухгалтер? — вскричала Илзе сердито — неутомимый утренне-вечерний певец низко пал в её глазах.
— Дорогая фрау Илзе, — засмеялась Шарлотта. — Я хочу вам кое-что сказать… На деловом небосклоне фирмы Клаудиус вращается ещё одно солнце, и это господин Экхоф. Разумеется, дядя Эрих делает что хочет; но он уважает высокомудрые советы и пожелания господина Экхофа до такой степени, что скромное второе солнце на самом деле правит всем … Но Экхоф — смертельный враг Хелльдорфа, за дело или нет, я не в курсе, меня это ни в какой мере не касается и в конце концов совершенно безразлично, поскольку я не знаю этого… человека, абсолютно не знаю! Я знаю только, что Хелльдорф до сего часа ни разу не был на жилой половине дома Клаудиусов, по самой простой причине — потому что этого не хочет господин Экхоф… А завтра он вдруг должен быть за обедом, который дядя Эрих даёт в честь двух своих солидных деловых партнёров из Америки — Экхоф разъярится и, размахивая трактатом, будет грозить судом Божьим… Я вам говорю, мир перевернулся, и я не удивлюсь, если те каменные истуканы — она показала на группу посреди пруда, — встанут, поклонятся нам и скажут, что мы хорошенькие девушки!
Я засмеялась, и даже Илзе против воли усмехнулась.
— Что делает господин Клаудиус на верхнем этаже? — спросила я — у меня не укладывалось в голове и меня злило, что «лавочник», как называл его мой отец, переступил порог храма науки.
— Он возится со своими двумя телескопами… Вы ещё не видели два «нароста» на на крыше «Услады Каролины»? Один из них — это купол в кабинете античности, а второй дядя Эрих оборудовал для наблюдения за звёздами… Не правда ли, создаётся впечатление, что и у него есть высокие интересы? Не верьте этому, ради Бога, — он просто считает на небе золотые звёзды, словно талеры на огромном конторском столе.
Она залезла в сумку и вытянула оттуда маленький плоский пакет.
— Ну, из-за чего я, собственно, пришла. Здесь чулки, дюжина, которые я для вас заказала в Р. Их только что доставили, а завтра портниха принесёт костюм.
— Не давайте себя провести, фройляйн; тут никак не может быть дюжины! — вскричала Илзе, взвешивая пакет на своей широкой ладони; по объёму он был как раз на одну пару чулок из пресловутой овечьей шерсти. Она отвернула край пакета, и оттуда показался край тончайшей ткани.
— Та-ак — ну, замечательно! — сказала она мрачно. — Теперь малышка будет бегать по К. всё равно что босиком… Это, конечно, благородные вещи, но они никогда не попадут в стирку — после первой же прогулки они отправятся прямиком в помойное ведро… Плакали денежки моей бедной госпожи!
Она резко развернулась и пошла в свою комнату.
— Не давайте сбить себя с толку, малышка, — сказала Шарлотта решительным тоном. — Я уже годы не ношу никаких других чулок, и даже если фройляйн Флиднер будет десять раз на дню морщить свой маленький носик по поводу так называемого мотовства… У меня чувствительная парижская кожа, а
