Ферстель спрыгнул с коня, передал поводья слуге, пошел в дом. Луиза выбежала навстречу. Юная, красивая, счастливая. Ферстель обмяк, прижал ее к груди, сказал:
– Не перестаю благодарить провидение за то, что оно подарило мне тебя, моя девочка. Рядом с тобой я чувствую себя мальчишкой. Мне не шестьдесят, а тридцать, так же, как и тебе.
– Мне еще нет тридцати, Франц, – она поцеловала его руку. – Ты устал?
– Да.
– У тебя огорченный вид. Что-то случилось?
– Да, – ответ прозвучал глухо, обреченно. Луиза встревожилась.
– Франц, не пугай меня. Неужели, Миссисипи вновь собирается выйти из берегов, чтобы затопить наши земли?
– Нет, девочка моя, все намного хуже, – вздохнул. – У нас нет больше денег. Нам придется прекратить все ненужные траты.
– Ненужные траты… – повторила она, глядя мимо мужа.
– Да, Луиза, бал придется отменить, – сказал он строго.
– Да-да, конечно… – она опустила голову. Она предчувствовала что-то нехорошее, но не ожидала, что оно произойдет так быстро. Дело было вовсе не в бале. Ей стало страшно от надвигающейся нищеты. Что они будут делать? Как им теперь жить? Луиза поежилась.
– Пойдем в дом, – сказал Ферстель, обняв ее за плечи. – Не бойся, мы что-нибудь придумаем. У нас есть кое– какие сбережения. Твое приданое все еще хранится в сундуках. Вот и откроем их.
– Откроем… – сказала она, думая о том, что завтра придет Матиас и ей придется его выставить. Ни о какой росписи потолков не можно быть и речи, когда не на что жить.
Поднимаясь по лестнице вслед за мужем, Луиза думала о том, что ей придется не только забыть про Матиаса, но и про свою мечту об отъезде. Она должна покориться судьбе и терпеливо ждать избавления. Сколько? Год, два, пять, десять? Через месяц ей будет тридцать лет. Сможет ли она и дальше оставаться веселой, жизнерадостной барышней, танцующей под музыку Штрауса, или превратится в угрюмую госпожу Ферстель, прячущую свои рыжие волосы под старомодным чепцом, как это делала первая жена Ферстеля. Эта мысль окончательно доконала Луизу. Слезы полились из глаз. Ферстель, увидев их, рассвирепел:
– Что за истерика, Луиза? Нам нечего есть, а ты льешь слезы из-за собственных амбиций. Не вынуждай меня наказывать тебя. Убирайся с глаз моих. И не смей выходить до тех пор, пока я тебя не позову.
Она убежала. Закрылась в своей комнате, упала ничком на кровать и дала волю слезам.
– За что? За что? За что? За что? – стонала она. – За что, Господи? Я не могу больше здесь жить. Я ненавижу Луизиану с ее болотами, москитами и невыносимым климатом. Я ненавижу этого человека, этот дом, эту плантацию… Я не могу больше здесь жить… Почему я родилась первой и приняла на себя миссию спасительницы? Я вовсе не спасительница, потому что я слабая, беззащитная, маленькая, несчастная. Я мечтала о любви, о счастье, о чуде. Неужели для меня не нашлось ни того, ни другого, ни третьего? Почему для меня этого ничего не нашлось? Что я такого сделала, что получаю наказание? Как жить дальше? Нужно ли мне жить дальше?
Последние слова ее отрезвили. Она села, вытерла слезы, посмотрела на свое отражение в зеркале, спросила:
– Луиза Родригес, зачем ты живешь?
– Не знаю… – ответило заплаканное отражение. – Смысла в моей жизни нет, а это значит…
Луиза зажала рот ладонями, тряхнула головой.
– Не, нет, нет… Я не хочу умирать. Нет. Я еще ничего не видела, кроме серого мха, свисающего с деревьев, и стремительного разлива Миссисипи, – встала, проговорила укоризненно:
– Луиза Родригес, ты забыла о том хорошем, которого в твоей жизни было немало. Ты была в сияющей Вене на открытии собора Вотивкирхе в честь серебряной свадьбы Франца Иосифа, императора Австрии. Вспомни, как поразила тебя эта грандиозная постройка, устремленная ввысь. Она показалась тебе сказочной, нереальной. Ты сравнила убранство собора с ажурными кружевами, которые охраняют многочисленные стражи, одетые в средневековые одежды. Вспомни, как ты стояла, задрав голову, и не могла насмотреться на это ажурное готическое чудо, – Луиза улыбнулась. – Да, это было потрясающе! Я помню, как кто-то рядом сказал, что собор похож на Нотр Дам де Пари. Эти слова показались мне тогда заклинанием, приглашающим в сказку. Потом я часто повторяла эти слова перед сном: Нотр Дам де Пари и Вотивкирхе…
