Адъютант появился в гостиной, кардинально преобразившись. Клетчатый костюм с жилеткой, свежая рубашка, тщательно выбритое лицо и запах дорогой кёльнской воды. Взгляд Лузгина выражал предвкушение отличного обеда и многообещающей беседы в приятном обществе.
— Представления не имел! — ответил Лузгин, присаживаясь напротив своего гостя и заправляя под воротник салфетку. Поужинать вчера так и не пришлось, а организм настойчиво требовал своё. Тем более, что по гостиной разнёсся аромат жареной в панировке телятины.
— Cotoletta alla milanese. Отбивная по-милански, — деловито заметил итальянец, будто это блюдо значилось в его меню ежедневно.
— Ваше здоровье! — Адъютант поднял бокал с вином, поймав себя на мысли, что ни разу в жизни не начинал день с вина и теперь может считать себя профессиональным пропойцей.
— Чин-чин! — у нас так говорят.
Чезаре отпил несколько больших глотков, почти опустошив бокал, после чего принялся разделывать ножом кусок мяса.
— У итальянцев принято считать, что они праотцы всего на свете, от виноделия до отбивной, — ухмыльнулся Леонид Павлович. — Венский шницель отличается разделкой. Видите — он в форме бабочки, а в Милане телятину просто отбивают деревянным молотком. Бесформенная котлета. Хотя вкус похож, да…
Итальянец, допив бокал до конца, откинулся на высокую спинку стула с видом оскорблённого патриция.
— Ах вот как… Ну хорошо… Наливайте, капитан второго ранга!
Весь следующий час собеседники, подогретые довольно крепким вином, отчаянно спорили, бомбили друг друга аргументами, обменивались уколами и упражнялись в остроумии.
— Ну хорошо… А Ватикан? Разве тот факт, что папский престол уже столько веков стоит в Италии, в Риме, разве это не признание первенства нашей цивилизации? — Чезаре привёл решающий аргумент.
— В чём? Разве не римляне распяли Христа?
Итальянец экспрессивно взмахнул руками, будто пытался создать в воздухе невидимую волну, вскочил с места и, качая головой, негромко парировал:
— Это убийственный аргумент, но какие усилия были затем приложены для сохранения веры, для её распространения по миру!
— И здесь не очень… — Адъютант с удовольствием отпил кофе. — Усилия эти невозможно отнести только к римлянам или их наследникам. Посмотрите сами. Доминиканцы, к примеру… Орден проповедников. Святой Доминик был испанцем, если мне не изменяет память? А Игнатий Лойола, отец всех иезуитов? Он разве вашего племени? Нет, он тоже испанец.
Чезаре разочарованно выдохнул:
— Мне нечего ответить. Мы начали со шницеля, продолжили мастерами живописи, вспомнили Леонардо да Винчи, но с вами спорить тяжело, Лео. Хотя я получил громадное удовольствие от нашей дискуссии. Мне здесь достойные собеседники попадаются крайне редко.
— А я предлагаю отставить в сторону всякие условности и наконец-то поговорить начистоту. Вы ведь пришли с конкретной целью, а не просто напиться или поспорить о вечном, не так ли, Чезаре? Вы уже навели обо мне справки? — Пронизывающий взгляд Лузгина Чезаре выдержал достойно. Глаз не отвёл.
Памфили разлил в бокалы вино, подал один из них своему собеседнику и с совершенно серьёзным лицом ответил:
— Несомненно. Это первое, что я сделал.
— Что скажете?
— Ваш послужной список впечатляет. Безупречная служба на борту броненосца «Не тронь меня», затем — командовали артиллерийской батареей в Константиновском форте, где были замечены Великим князем Константином Николаевичем, именем которого этот форт назван. Служба у его высочества подробностями не изобилует. Скорее всего, по причине её секретности, но ваша поездка в Лондон оставила на берегах Туманного Альбиона неизгладимое впечатление. Потом Третье отделение. Собственно, на этом всё.
Закончив излагать известные ему факты, итальянец закурил в ожидании ответа. На самом деле он последние четверть часа ломал голову над тем, как закончить этот бессмысленный спор и перейти к делу. Интуиция Чезаре никогда не подводила, и для осуществления своего замысла он решил пойти прямым путём, в лоб. Пришлось, правда, изучить некоторые подробности карьеры адъютанта. Благо было где навести справки, но Лузгин своим вопросом его опередил.
