— А вам что тут нужно? — возмутился опер. — Кто тут главный?
Режиссер утер слезы и поспешно вскочил из своего кресла.
— Пусть все посторонние покинут это помещение. И распорядитесь, чтобы никто до моего разрешения не покидал сегодня театр, — велел ему мент.
— И зрители? — растерялся Столпов. — Как же я их задержу? К тому же спектакль кончился и половина из них уже давно…
— Не валяйте дурака! — сердито рявкнул на него второй мент. — Разумеется, это распоряжение касается только работников театра и труппы. Их мы должны допросить.
— Но почему… — пробормотал режиссер.
— Позвольте представиться, капитан Моржов, — сказал мент. — В вашем театре произошло убийство, ясно? Вероятно, это сделал кто-то из работников театра. Вот и проследите, чтобы никто из них не покинул театр. Мы должны побеседовать с каждым.
Затем Руслана и Маришу выпихнули из уборной актрисы вместе с режиссером. Тот передал слова милиции столпившимся актерам, что вызвало новый всплеск паники. Хотя Примакову в театре не любили, но ее неожиданная смерть потрясла людей. А когда выяснилось, что ее убили, актеры начали с опаской поглядывать друг на друга, словно не веря, что это сделал кто-то из них, но в то же время начиная осознавать, что, скорей всего, где-то в их рядах затесался убийца.
— Мариша!
Девушка оглянулась и увидела, как сквозь толпу к ней протискивается Галина. Она была еще в гриме и длинном платье. В спектакле она стояла в толпе придворных датского короля и еще не успела переодеться и разгримироваться.
— Пойдем к нам, — позвала Галина Маришу. — Заодно и поговорим.
Галина делила гримерную еще с пятью девушками. Комнатка была совсем крохотная, и в ней стояла тяжелая смесь запахов грима, пота, дезодорантов и пыли. Пока девушки, ничуть не смущаясь присутствием Руслана, переодевались за импровизированной ширмой, состоящей из старого парчового плаща, наброшенного на бельевую веревку, и обсуждали смерть Примаковой, Галина дрожащими руками снимала с себя грим и извинялась перед Маришей.
— Прости, что я втянула тебя в очередную историю с убийством!
Все в театре уже знали, что Примакова скончалась не сама по себе, а кто-то ей в этом помог.
— Ну что ты! Ты же не могла знать, что вашу Примакову убьют именно сегодня, — заметила Мариша. — И вообще, ты не могла знать, что ее убьют, — поправилась она. — И еще хочу тебе сказать, что я теперь новый человек. Убийства меня совершенно не интересуют. Я не была знакома с вашей Примаковой, не была с ней рядом, когда это случилось, так что я ввязываться в расследование не собираюсь.
— Ну да, конечно, — как-то не слишком поверила ей Галина.
— Точно тебе говорю! — с большим жаром произнесла Мариша. — С расследованием убийств я завязала!
— Тебе легко говорить, тебя-то никто в случившемся не заподозрит.
— Разве ты можешь подозревать кого-то из своих коллег? — спросила у нее Мариша.
— Я просто не могу себе представить, что у кого-то в принципе поднялась рука на такое, — произнесла Галина, откладывая в сторону ватный тампон. — Убийство! Бр-р-р! Это так ужасно, что мне просто не верится. Хотя не спорю, многим бы в театре хотелось, чтобы ее не стало. Но вот так… Просто не знаю, кто из наших способен на такую жестокость. Дико становится от мысли, что я могла изо дня в день общаться с убийцей и не заметить готовящегося преступления.
— А может быть, он ничего и не готовил, — заметила одна из девушек из-за ширмы. — Просто кровь в голову ударила. И он ее — раз! И все.
Мариша готова была поклясться, что девушка произнесла эту реплику исключительно с целью привлечь к своей полуобнаженной персоне взгляд Руслана. Но тот был словно в трансе и вообще никого вокруг себя не замечал.
— Примакову отравили! — устало произнесла Галина. — Пока мы ждали приезда милиции, я вышла на лестницу, чтобы покурить. Врачи со «Скорой» стояли там же. И я слышала, как эти врачи между собой говорили, что, скорей всего, яд добавили в одну из ее баночек с гримом.
— Почему именно туда? — спросила Мариша.
— У нее на тех участках лица и рук, на которых нанесен грим, появилось какое-то воспаление, — произнесла Галина. — Поэтому они и считают, что яд проник в организм через поры на лице и руках. А что там такое у нее могло быть на лице и руках? Ясное дело, грим! Так что убийство в состоянии аффекта тут никак не подходит. Разве что он таскал с собой яд для других целей. А тут не удержался и подмешал его в грим нашей примы.
