К тому времени, как он повторил этот процесс с правой стороны самолета, небо потемнело от дымящихся столбов пыли.
Его последней задачей было привязать капсулу фюзеляжа к земле. Когда она была надежно закреплена, он забрался внутрь и рывком опустил купол. Это удалось ему с трудом из-за усилившегося ветра.
Халид посмотрел на Спарту. Она все еще была без сознания, но боли на ее лице не было.
И шторм набросился на них, как какой-то зверь, и проглотил их целиком. Тучи песка, видимость не больше метра, кабина вибрирует — потоки воздуха вот-вот вырвут вбитые штыри. Осталось только молиться. Ну-ка, где тут направление на Мекку? Так, Земля примерно там…
Халид очнулся от беспокойного сна. Ветер утих, близился рассвет. Он потряс Спарту за плечо, но она все еще была без сознания. Что ж, приступим к сборке.
Чтобы собрать самолет обратно потребовалось больше времени, чем на его разборку, но вскоре весь огромный планер был собран и пыль убрана с его крыльев. Только кончики крыльев остались привязанными.
Сев в кабину, Халид установил на панели режим работы стартовых ракетных двигателей. Левой рукой дернул гидравлический рычаг, освобождающий концы крыльев, а правой, сжимая рукоятку джойстика, нажал на ней кнопку запуска ракетных двигателей. Но ничего не произошло. Мгновенно проверив правильность установки режима, нажал повторно — опять безрезультатно. Самолет зашевелился на ветру, готовый взлететь. Это было опасно. Выскочив из кабины, он в первую очередь снова прикрепил концы крыльев к земле. Затем проверил исправность ракетных двигателей, — как он и ожидал, никаких механических повреждений.
Марсоплан был выведен из строя общим и катастрофическим электрическим сбоем, уничтожившим все электронные системы, кроме вспомогательных экранированных батарей.
Открыв в фюзеляже приборную панель, внимательно осмотрел основные системы корабля. Все было на месте и даже было кое-что лишнее — шарик из нержавеющей стали, обесцвеченный до странного пурпурно-зеленого цвета, что наводило на мысль о сильном нагреве. Он вытащил сферу из щели, в которую она была втиснута, и засунул ее в набедренный карман своего костюма.
После недолгого раздумья Халид снова разобрал самолет на части и снова пригвоздил его к земле. Положив в специальные карманы системы жизнеобеспечения скафандра тюбики с водой и едой — чуть меньше половины аварийного пайка самолета, он в последний раз изучил лицо Спарты, закрыл купол и ушел в пустыню.
На этот раз, когда Блейк появился в диспетчерской, все усердно трудились. Даже толстяк-клерк, казалось, выполнял свои обязанности с большим рвением.
— Я еду самостоятельно, как ты советовал.
— Действительно? — Клерк даже не поднял головы.
— С Лидией Зеромски. Где мне ее найти?
Клерк мотнул головой в сторону большого окна, выходившего во двор.
Грузовик покидал погрузочную площадку, его турбины выдували голубое пламя в оранжевый рассвет. Блейк прошел сквозь клубы пыли мимо взорванной заправочной станции. Повреждения были впечатляющими. Судя по всему восстановлению она не подлежала. Проще было возвести новую. Почерневшие и искореженные крошки были оттащены в сторону, на их месте было установлено и смонтировано заправочное оборудование. Поврежденные подводящие трубы были заменены новыми, заправка машин производилась по временной схеме под открытым небом. Двор снова работал.
Когда он приблизился к грузовику Лидии, то даже в разреженной атмосфере Марса уловил сквозь шлем рев турбин. При дневном свете марстрак представлял собой еще более внушительное зрелище, чем ночью, — тягач, бульдозер, грузовой состав в одном лице. Турбины были установлены позади кабины, большие газовые турбины, работающие на жидком водороде и кислороде. Две грузовые секции были покрыты стеклопластиковыми капотами, чтобы минимизировать сопротивление ветра.
Несмотря на их размеры, в марстраках было что-то паучье. Гусеницы были сделаны из стальной сетки, а не из лязгающих металлических пластин, и они располагались на балках, вынесенных далеко вбок.
Длинные марсианские грузовики выглядели слишком хрупкими, несоразмерными грузам, которые они перевозили, но это только на взгляд землянина. Блейк никак не мог привыкнуть к этой планете, где все весило в трое меньше, чем представлялось.
