— Зачем ты мне это говоришь? — прямо спросил я, поднимая взгляд. — И почему я должен тебе верить?
Демон громко и презрительно фыркнул.
— А разве я заставляю тебя верить? Разве о чем-то прошу? Ты вправе выбирать свое будущее сам. Я просто объясняю, как обстоят дела: нам нужен мессия. Полгода назад у нас было четыре кандидатуры. Теперь их только две. Еременко казнила инквизиция. Ты убил Гордеева. Вариантов осталось немного.
— Ты хочешь сказать, что один из них — я?
Столкнувшись взглядом с узкими вертикальными зрачками демона и почувствовав таящуюся за ними тьму, я едва успел отвести глаза. Аваддон оскалился в улыбке, но промолчал. Впрочем, в ответе и я не нуждался. Он был очевиден. Я говорил с демоном — и этим все сказано.
— Я не верю тебе, — повторил я. И заметил, как опасно мигнули маленькие глазки с узкими вертикальными зрачками. — Почему я должен слушать тебя? Ты демон, посланник нижнего мира, враг человечества. Может быть, мне следует покивать в ответ на твои слова, выслушать тебя, после чего сделать все с точностью наоборот?
Лениво ползли по земле мягкие жгуты тьмы, ощупывая каждый камешек, каждую песчинку на своем пути. Пылающее в небе солнце им, как видимо, ничуть не мешало. Кинжал под курткой холодил бок. Тяжелый взгляд демона пронзал насквозь. Выворачивал внутренности, бесстыдно шарил среди вяло текущих мыслей. Опасность буквально витала в воздухе. Я чувствовал, как по спине под рубашкой стекают капли холодного пота, и знал, что ярко пылающее в безоблачном небе солнце тут ни при чем.
— Вообще-то я ожидал, что именно это ты и скажешь, — наконец после паузы хрипло пробурчал демон. — Слишком уж ты, человек, своеволен. Слишком.
Я перевел дыхание и постарался изобразить улыбку. Вроде бы получилось. Хотя и не так беззаботно, как хотелось бы.
— Ну, если ожидал, тогда зачем говоришь? Зачем ты вообще сюда явился? Чтобы попенять за своеволие?
Демон высокомерно хмыкнул, продемонстрировав острые пилы зубов.
— Ты мне почти нравишься, человек. И я все же надеялся, что смогу убедить тебя… Но если ты настаиваешь, можно перейти и к угрозам. Немного страха будет тебе полезно.
— А с чего ты решил, что я тебя испугаюсь?
Аваддон фыркнул, выпустив из ноздрей две тоненькие струйки медленно осевшего на землю сизого дыма.
— Может, и не испугаешься, — неожиданно согласился он и демонстративно принюхался, со свистом втянув в себя воздух, — хотя я и чувствую, как страх вьется вокруг тебя в воздухе… Страх полезен. Он помогает смертным держаться в пределах дозволенного и чаще всего служит на пользу именно делу Тьмы. В свое время неисчислимое множество смертных слуг пришли к нам исключительно из страха.
— Не вижу, как это может касаться меня.
— Терпение, человек. Тебе нужно учиться терпению. Подожди еще немного, и ты все поймешь.
Я скрестил руки на груди и демонстративно кивнул. Этот картинный жест стоил мне немалых усилий и был вознагражден холодным огоньком ярости, на мгновение вспыхнувшим в глазах демона. Чешуйчатый хвост дернулся, царапнув асфальт. С едва слышимым шелестом на лапах во всю длину выдвинулись когти.
Как все-таки легко вывести из себя посланцев иных сфер. Привыкшие к благоговейному страху, почету и уважению, они моментально впадают в ярость, стоит только продемонстрировать им свое презрение, подсластив пилюлю капелькой дерзости.
Другое дело, что дерзить в лицо демону или, если на то пошло, — ангелу, решается далеко не каждый.
Но я был почти уверен, что Аваддон не станет применять силу. Не для того он передо мной столько распинался, чтобы потом перервать глотку…
Неожиданно вспомнилась Ирина. Ее бездонные зеленые глаза. Лицо, волосы, улыбка… Наваждение было таким сильным, что я даже почувствовал запах ее волос, словно она стояла здесь, рядом.
Я затряс головой, чтобы изгнать видение.
Некогда сейчас предаваться иллюзиям. Не время… Время мечтаний закончилось три десятилетия назад. Ему на смену пришло время жестоких реалий. И никто не знает, чем оно закончится: пламенем очищения, великой Тьмой или эпохой человеческого счастья… Последнее, впрочем, маловероятно.
Опять отвлекаюсь.
