На какую-то секунду мир застыл. Аваддон и Уриил стояли каменными статуями. Тянула ко мне руку Ирина. Медленно-медленно бежала по каменной черноте тонкая ниточка трещины… А потом все это взорвалось, ударило во все стороны, как граната с выдернутой чекой. Меня отбросило метров на пять, закрутило и едва не сбросило с крыши. Перед глазами поплыл иссиня-черный туман. Исчезло все: верх, низ, право и лево. Какую-то секунду я находился в самом центре водоворота, скручивающего в спираль столь могучие силы, что не мог их даже себе представить. И я был его осью. Закручиваемая спираль достигла максимального напряжения… И беззвучно лопнула, хлестнув во все стороны рваными клочьями разлетающейся Тьмы…
А я вдруг почувствовал, что у меня сильно, очень сильно болит рука, и осознал, что Ирина уже какое-то время трясет меня за плечи.
— Алеша!.. Алеша, очнись!..
Долгую секунду я просто смотрел на нее. Потом осторожно высвободился.
— Порядок… — Что это у меня с голосом? Сам себя не узнал. — Я здесь… Что это было?
Я огляделся, изумленно изучая крышу. Как Мамай прошел: кровля в некоторых местах провалилась, будочки рухнули, превратившись в беспорядочные груды битого кирпича, повсюду разбросан мусор. Некоторые обломки все еще дымились. Такое впечатление, будто здесь и в самом деле что-то взорвалось… Тогда почему я жив, особенно если учесть, что эпицентр взрыва был фактически у меня в руках?
Я попытался выпрямиться. Вроде бы получилось, хотя и не без труда. Болело все тело. Синяки, шишки, помятые ребра. Но все это казалось лишь мелочью рядом с тем, что чувствовала моя правая рука. Я чуть повернул пульсирующую болью ладонь, посмотрел: очень сильный ожог, до самого мяса. М-да… Но, по крайней мере, с этим понятно. А остальное?
Алтарь лежал на прежнем месте. Только теперь он раскололся на две неравные части и лишился своей угольной черноты. Обычный гранитный валун, страшным ударом разломленный надвое. И тьмы я в нем больше не ощущал.
Кинжал… Взрывом его отбросило прямо под ноги демону, там он и лежал. Вернее, там лежало то, что от него осталось, — немногое, надо сказать.
— Вот и все, — выдохнул я. — Все. Конец.
— Ошибаешься, человек. Это не конец — его нет и вообще никогда не будет. До тех пор пока существует человечество, Свет и Тьма будут снова и снова сходиться в противоборстве. И невозможно остановиться, однажды доказав, что ты имеешь право самостоятельно выбирать свой путь. Это нужно доказывать всегда.
Повернувшись, я встретился взглядом с наполненными бесконечной синевой глазами Уриила. Разворотивший все вокруг взрыв его ничуть не затронул, даже перышки не растрепались — все та же монументальная застывшая красота.
— Я уже доказал, — осторожно напомнил я.
И ангел, чуть помедлив, кивнул:
— Да. Ты — доказал.
Будучи не в силах больше выдерживать эту бездонную синеву, я отвернулся. Перевел взгляд на Аваддона. Демон внимательно изучал валявшуюся под ногами почерневшую рукоять кинжала, оканчивающуюся оплавленным обломком клинка. Потом тихонько — только когти едва слышно прошелестели по крыше — подтолкнул ее ногой.
— Хороший инструмент был… Жаль.
Я вздрогнул и поднял глаза. Демон в упор смотрел на меня. В этот момент я почти понимал его. Почти… И это на целое «почти» больше, чем мне было необходимо для того, чтобы спокойно спать по ночам.
— Уверен, для тебя не составит труда найти новый. Благо есть из чего выбирать. Главное — не проявлять жалости.
— Да, выбор велик. — Демон согласно оскалился, продемонстрировав острые, как иглы, зубы. — И уж конечно никакой жалости. С чего мне жалеть смертных? В этом мире их так много…
— Кто ты? — осторожно спросил я. И после заполненной тягучим молчанием паузы шепотом повторил вопрос: — Кто ты?
Демон коротко хохотнул. Мурашки по коже.
— А ты еще не догадался? Я тот, кем мог стать и ты, если бы прошел чуть-чуть дальше по своей тропе… Впрочем, я всегда знал, что ты изберешь другой путь. Жалко, конечно, но — твое право.
Ощущая спиной молчаливую поддержку Ирины, опираясь на ее руку, потому что сам уже не находил в себе сил стоять прямо, я все же спросил:
