Ирину я держал за руку. Бывший инквизитор тяжело пыхтел рядом.
— Как в зеркале, Алексей. Отражение — на первый взгляд точная копия оригинала… Только на самом деле это не совсем так. Зеркало меняет местами право и лево. А в результате… Ты не пробовал читать, глядя на книгу через зеркало?
— Да как-то не увлекался…
Та-та-та… Сравнительно недалеко, всего в двух-трех кварталах отсюда. Сухая автоматная очередь. Потом хриплый рык, в котором смешались воедино ярость и боль. И снова стрельба. Беспорядочная, суматошная и явно неприцельная.
Кто-то нарвался на оборотня… Дай боже, чтобы у этого кого-то в обойме были серебряные пули. Однако, чем бы ни окончилась эта схватка, мы не будем рисковать. Мы переждем.
Я остановился. Ирина со вздохом присела на корточки, прислонилась к стене. На лице Хмыря повисли капельки пота. Да и я чувствовал себя не лучшим образом. Спину жгло и саднило. Чертовски болел бок. И нога тоже. И плечо. И голова… вообще все болело.
Но я не буду жаловаться. Не имею такого права. Ирине этот поход дается куда тяжелее, чем мне, а я не слышал от нее ни единой жалобы… Господи, как же мне с ней повезло! Порой я даже сам себе завидую…
— Попробуй как-нибудь. И ты увидишь, как простые и знакомые буквы превращаются в неразборчивую абракадабру. Примерно это сейчас и происходит. События и люди те же самые. Только на этот раз ты смотришь на них немного иначе — через зеркало.
Стрельба прекратилась, но зато снова подал голос оборотень. Низкий горловой рык эхом метнулся среди обмякших от жары коробок домов. Торжество победы, голод, боль, ненависть, одиночество — все было в нем.
Мир тебе, человек, кем бы ты ни был. А нам пора идти. Сейчас, когда ликантроп занят обедом, мы легко сможем пройти мимо. Он не заметит.
— Ну и какой смысл во всем этом? В жизни не поверю, что это все сложилось случайно. Так ради чего? Зачем? Чтобы еще раз показать, что на самом деле, как бы крамольно это ни звучало, между светом и тьмой нет никакой принципиальной разницы?
Быстрым срывающимся на бег шагом пройти через двор. Толкнуть обиженно взвизгнувшую проржавевшими петлями дверь. Держа ладонь на источающей ленивое самодовольство рукояти кинжала, нырнуть в полумрак подъезда. И через подвал выйти с другой стороны дома… Три минуты на все.
Только тот, кто за нами следит, все равно не желает отставать. Лопатками я по-прежнему чувствовал его взгляд. Упрямый тип.
— Я не знаю. Но у тебя еще будет возможность прояснить этот вопрос, так сказать, непосредственно у его истоков. Просто спроси об этом Аваддона. Или Уриила. Ты у них любимчик — они ответят. Если повезет, может быть, даже скажут правду.
Любимчик! Тебе желаю стать таким же любимчиком!..
По параллельной улице, дребезжа и лязгая на колдобинах, проехала машина. Старенькая, обшитая наспех наваренными бронелистами «газель», как я успел убедиться, на секунду выглянув из-за угла. На промятом боку — трехцветная армейская эмблема. Из узкой — не шире ладони — бойницы торчит автоматный ствол.
Что-то чересчур уж населенными становятся эти места… Люди. Машины. Стрельба. Вон, слышу, опять стреляют. Не знаю, чего хотело добиться командование, выводя армейские подразделения на улицы, но я, например, вижу два исхода. Первый: сегодня будет покрошена на лапшу добрая половина окрестной нечисти. И второй: обратно в город вернется раза в три меньше солдат, чем их оттуда вышло.
Вот только нечисть восстановит свои ряды достаточно быстро (хотя бы за счет не вернувшихся домой армейцев). А люди… Какую цену придется выплатить городу за сегодняшнюю победу, если завтра некому будет стоять на стенах?..
— Откуда вообще такая информация? Очередные секретные инквизиторские документы, придержанные до поры до времени в твоей бездонной памяти? Разве церковники научились предсказывать будущее? Или что-то подобное уже случалось раньше?
Хмырь промолчал. А я не стал допытываться. В конце концов, какая сейчас разница: было или не было. Мне это уже ничем не поможет.
Заинтересовавшись цепочкой следов, пересекавшей расположенную перед разбитыми витринами универсама автостоянку, я присел на корточки. Ковырнул и растер в пальцах густую, похожую на пересохший пепел пыль.
