И наконец, знание предмета, о котором говорит писатель. Оба мира — и «метро», и «преисподней» — на первый взгляд абсурдны и невозможны, но абсурдность их различна. Молодой Глуховский знает о метро меньше среднестатистического пассажира, но помещает свой мир туда — в результате в «его» метро отсутствуют технические помещения, тупики и стрелки, системы вентиляции и водооткачки, да и много чего еще, учет чего радикально меняет картину описанного мира; ничего не знает о действии биологического и ядерного оружия (а осведомленные люди легко поймают его и на незнании оружия стрелкового), но «использует» его направо и налево — в итоге образованный читатель не в силах разгадать интригу сюжета не вследствие ее сложной закрутки, а вследствие противоречия ее всем имеющимся знаниям. Старший Чадович не описывает того, чего не знает, и его мир в конечном итоге не противоречит существующей картине знаний (хотя и выходит за ее рамки — все-таки мы имеем дело с фантастикой). Впрочем, объяснение странностей «преисподней» я здесь давать не буду, чтобы не разрушать интригу для желающих прочитать роман. А прочитать его, если вы читали Глуховского, уж поверьте мне, стоит. Роман «традиционного» фантаста Чадовича ничуть не менее захватывающий, а по уровню проработки, да и в целом по художественным достоинствам, стоит на голову выше, чем произведение «новатора» Глуховского.
