— Какая у вас красивая мама! — сказала Люси.
— Я тоже так думаю, — вежливо согласился он.
— Она самая грациозная женщина на балу. Движется, как шестнадцатилетняя девушка.
— Большинство девочек в шестнадцать неуклюжи. Я бы добровольно с ними танцевать не пошел.
— Так потанцуйте с мамой! Не видела никого красивее. Как чудесно они смотрятся вместе!
— Кто?
— Ваша мать — и чудноватый голубчик, — сказала Люси. — Я сама с ним скоро потанцую.
— Мне всё равно — если, конечно, он не займет мой танец.
— Постараюсь этого не допустить, — ответила Люси и задумчиво поднесла к лицу фиалки и ландыши, но Джорджу не понравился этот жест.
— Послушайте! Кто вам прислал эти цветы, раз вы с ними так носитесь?
— Он.
— Кто "он"?
— Чудной голубчик.
Джордж не боялся такой конкуренции, поэтому расхохотался.
— Думаю, это какой-нибудь старый вдовец! — сказал он, а раз человек подошел под это недостойное определение, то восемнадцатилетнему кавалеру никаких пояснений не надо. — Старый вдовец!
Люси стала серьезной.
— Да, вдовец, — произнесла она. — Мне нужно было сразу сказать вам, это мой отец.
Джордж мгновенно перестал смеяться.
— Ой, чёрт меня дери! Если б я знал, что он ваш отец, я бы не стал потешаться над ним. Простите.
— Над ним невозможно потешаться, — спокойно сказала она.
— Почему же?
— От этого он смешнее не становится, а вот те, кто потешаются, выглядят глупо.
Тут Джорджа осенило:
— Ну, тогда я не стану выглядеть глупо и дальше, не хочу испытывать судьбу, если дело касается вас. Но я думал, что это дядюшка сестер Шэрон. Он пришел с ними…
— Да, я всегда опаздываю и решила не заставлять их ждать. Мы гостим у Шэронов.
— Если б я с самого начала знал это! Вы же забудете, что я так дерзко говорил про вашего отца? Конечно, он, в своем роде, представительный мужчина.
Люси была по-прежнему серьезна.
— В своем роде? — повторила она. — То есть он вам не по душе, верно?
— Почему "не по душе"? — озадаченно спросил Джордж.
— Люди очень часто говорят "в своем роде" или "довольно необычно" или просто "довольно" в разных сочетаниях, чтобы показать свое превосходство, разве нет? В прошлом месяце в Нью-Йорке одна честолюбивая особа назвала меня "маленькой мисс Морган", но сказала она это не о моем росте, она просто подчеркнула, что важнее меня. А ее муж постоянно звал одного моего знакомого "маленьким мистером Пембруком", а ведь "маленький мистер Пембрук" ростом под два метра. С этой супружеской парой настолько никто не считается, что их единственный способ доказать свою важность это вставлять "маленький" перед именем. Думаю, таков жаргон снобов. Конечно, не всем приходится говорить "довольно" или "в своем роде", чтобы чувствовать превосходство.
— Вот уж не соглашусь! Я и сам частенько так говорю, — сказал Джордж. — Хотя есть еще одно: что проку быть высоким как каланча? Такой верзила никогда не подаст себя столь изящно, как мужчина нормального роста. Эти длинные как жердь парни слишком нескладны, чтобы преуспеть в спорте, к тому же до того неуклюжи, что спотыкаются о мебель или…
— Мистер Пембрук военный, — строго сказала Люси. — И он необыкновенно изящен.
— Военный? А, он какой-нибудь старый друг вашего отца.
— Они очень хорошо поладили, после того как я познакомила их.
Прямота была одним из немногих достоинств Джорджа.
— Слушайте! — сказал он. — Вы с кем-нибудь помолвлены?
— Нет.
Ответ не принес ему полного удовлетворения, и он пожал плечами.
— Вижу, знакомых у вас пруд пруди! Вы из Нью-Йорка?
— Нет, мы нигде не живем.
— Как это, нигде не живете?
— Мы живем то там, то здесь, — ответила она. — Когда-то папа жил в этом городе, но это было до моего рождения.
— Почему вы всегда переезжаете? У него разъездной бизнес?
— Нет. Он изобретатель.
— Что он изобрел?
— В последнее время он работает над новым безлошадным экипажем.
— Жаль мне его, — без злого умысла сказал Джордж. — Это штука безнадежная. Людям скоро надоест то и дело валяться посреди дороги под днищем и чувствовать, как на них капает масло. У безлошадных экипажей нет будущего, лучше б ваш отец на них времени не терял.
— Папа с благодарностью выслушал бы ваш совет, — парировала она.
