8
Я отправился на Восьмую авеню. Большой "седан" маячил следом, блестя своим оливковым цветом, но мои нервы уже сдали и мне мерещилось невесть что. Потом я свернул на Гринвич Виллидж и отправился по адресу, данному мне Лолой. Напротив помойки стоял облезлый дом с мансардой, рядом блестела витрина антикварного магазина.
Полная дама в накрахмаленной блузке сидела за маленьким столиком около лестницы. У нее были ямочки на щеках, золотые сережки и черные волосы, свернутые в клубок.
- Что? - она явно принадлежала ко второму поколению норвежской или шведской семьи и была все еще не в ладах с английским.
- Мое имя дейл Шейд. Здесь, как мне сказали, сказали живет Лола Шеал?
Она кивнула.
- Она уже ушла часа два назад. Вы хотите оставить записку?
Я достал свою карточку. Она была потрясена, но с таким же успехом я мог показать ей оловянную звезду шерифа.
- Что там случилось? - нервно закудахтала она.
- Случилось кое-что. Мне нужно осмотреть ее комнату. Может, вы проводите меня?
- Да, да, конечно.
Она сняла ключ с доски конторки и шурша накрахмаленными юбками, пошла вперед. Я смутно помнил, что моя бабка, кажется, тоже носила такие юбки, но тогда они были чуть поменьше.
Пройдя небольшой коридорчик на втором этаже она открыла предпоследнюю дверь и пропустила меня вперед.
- Я стану ждать в коридоре.
Ее юбки зашуршали на лестнице. Я осмотрелся. Это была аккуратная комната - индийский ковер на деревянном полу, комод из красного дерева, два кресла, туалетный столик со со множеством флаконов и безделушек. Телевизор, проигрыватель, магнитофон.
Справа дверь в спальню: тахта, ковер, большое зеркало и китайская ширма. Я прошел через спальню в крохотную комнату, потом, вернувшись, осмотрел кладовку. Ее платья, уличные костюмы, шляпы, ящики - набитые рубашками и штанишками - очень милое белье, все такое славное, с вышивками. У шлюхи был вкус!
На книжной полке горкой были навалены журналы. Ого, дневник! В кожаном переплете - номера телефонов: Эдди, Ларри, Джо, и вот оно, Мел. Почерк совершенно девичий, буквы круглые, большие. Запись трехдневной записи гласила:
"...серебряные доллары, но Мел не знает, что я об этом пронюхала. Должна найти..."
Запись обрывалась. Я стал внимательно рассматривать дневник. Непохоже, чтобы такая девушка вообще держала в руках перо и чернила, а тут целый роман.
И тяжелый, низкий голос согласился со мной.
9
Он стоял, сдвинув шляпу на затылок, где щетинился серебряный ежик волос. Губы его слегка обвисли, глаза потеряли блеск. Выпивка? Это началось после того, как он понял, что его карьере в полиции приходит конец, что он достиг потолка. Это был Мак-Налти.
- Да, непохоже, чтобы она вела дневник. Не такая это была дамочка!
Он еще больше продвинулся в моем направлении, сжимая кулаки.
- Знаешь, что Шейд?
- Пока нет.
Он оскалился, клацнул вставными зубами.
- Все равно узнаешь. Я следил за тобой.
- Полагаю, что это позволит тебе поумнеть и тебя назначат на место Магулиса.
Не могу обойтись без того, чтобы не уколоть этого быка и увидеть, как он краснеет, точно гигантский помидор.
- А ну, повтори, - зашипел он.
- А зачем. Ты что, глухой?
Он было поднял кулаки, но сдержался.
- Вы не сообщили капитану, что отправились сюда? Не сообщили?
- Я до последней минуты не знал, что отправлюсь сюда.
- И скрыли от полиции, что знаете адрес убитой? Это вам будет дорого стоить, Шейд. Если бы это был Риф-сити, я бы с тобой разделался.
- К сожалению, это Нью-Йорк.
- Отдавай дневник! - он протянул свою клешню и сплюнул на пол. Через неделю у нас будет новый капитан и тогда твой дружок не сможет помогать тебе, - рявкнул Налти.
Я расхохотался.
- Послушать бы, как ты скажешь это Магулису. Вот будет дело!
- Скажи только раз и я тебя...
- С какой стати? И потом, ты знаешь, что Магулис не любит дураков. Просто он не марает руки, когда их допрашивает.
Он сглотнул слюну и промолчал. Потом он обошел всю квартиру, заглянул во все углы. Опыт у него был колоссальный, он ничего не пропустил, но ничего и не обнаружил, потому что и обнаружить было нечего.
Я шел за ним и улыбался. Бросив взгляд на проигрыватель, я вдруг заметил, что там стоят два диска. Один был старый и тяжелый блин. Ему было десять-двадцать лет - Янг "Серебряный доллар".
