Счастливый грабитель земель -- плохой пример всему миру ^
и точно так же: "Счастливый грабитель науки" и т. д. Мы же со своей стороны, желая, насколько это в наших силах, установить связь и преемственность между древней и новой наукой, твердо решили следовать до конца за древними и сохранять их термины, хотя довольно часто нам приходится менять их смысл и определения. В этом мы придерживаемся того сдержанного и заслуживающего похвалы метода проведения реформ в гражданской области, при котором хотя и происходят изменения в государстве, однако на словах все остается по-прежнему; это как раз то, о чем говорит Тацит: "Названия же должностей оставались прежними" ^.
Но вернемся к значению термина "метафизика" в том смысле, который мы придаем ему. Из того, что было сказано раньше, ясно, что мы отделяем от метафизики первую философию, хотя до сих пор они рассматривались как одна и та же наука ^. Первую философию мы называем общей матерью наук, метафизику же считаем одной из частей естественной философии. Предметом первой философии мы назвали общие для всех наук аксиомы, а также относительные или же привходящие признаки сущего, которые мы назвали трансценденциями, как, например: многое и малое, тождественное, различное, возможное, невозможное и т. п., предупредив лишь о том, что эти понятия должны рассматриваться не в логическом, а в физическом смысле. Исследование же таких вещей, как Бог, единый, благой, ангелы, духи, мы отнесли к естественной теологии. Вполне законно возникает вопрос, что же в таком случае остается на долю метафизики? Во всяком случае за пределами природы -- ничего, но зато важнейшая область самой природы. И конечно, без большого ущерба для истины можно было бы и теперь, следуя древним, сказать, что физика изучает то, что материально и изменчиво, метафизика же -- главным образом то, что абстрактно и неизменно. С другой стороны, физика видит в природе только внешнее существование, движение и естественную необходимость, метафизика же -- еще и ум, и идею. Собственно, к этому же сводится и наша точка зрения, но мы хотим изложить ее в ясных и привычных словах, не прибегая к возвышенному стилю. Мы разделили естественную философию на исследование причин и получение результатов. Исследование причин мы отнесли к теоретической философии. Последнюю мы разделили на физику и метафизику. Следовательно, истинный принцип разделения этих дисциплин неизбежно должен вытекать из природы причин, являющихся объектом исследования. Поэтому без всяких неясностей и околичностей мы можем сказать, что физика -- это наука, исследующая действующую причину и материю, метафизика -- это наука о форме и конечной причине ^.
Таким образом, физика рассматривает изменчивую, неопределенную и в соответствии с характером объекта подвижную сторону причин и не касается того, что в них является постоянным.
Как этот воск отекает, как глина -- затвердевает
В том же самом огне... ^
Для глины огонь является причиной твердения, но для воска этот же огонь причина таяния. Мы разделим физику на три учения, ибо природа выступает либо собранной воедино, либо разрозненной и разъединенной. В основе же единства природы лежат либо общие для всех вещей начала, либо единое и цельное строение Вселенной. Таким образом, это единство природы вызвало к жизни две части физики: учение о началах вещей и учение о строении Вселенной, т. е. о Мире, которые мы обычно называем учениями о высших родах бытия. Третье учение, исследующее природу в разрозненном и раздробленном состоянии, дает нам представление о бесконечном разнообразии вещей и о низших родах бытия. Отсюда ясно, что вообще существуют три области физики: о началах вещей, о системе Мира, т. е. о строении Вселенной, и о многообразии природы, т. е. о природе в разрозненном состоянии. Это последнее учение, как мы уже сказали, охватывает псе разнообразие вещей и является своего рода первой глоссой, или толкованием, "текстов" природы. Ни одна из этих частей не может быть отнесена вполне к числу нуждающихся в развитии; насколько же правильно они разрабатываются в настоящее время, здесь говорить неуместно,
