К тысячам сможет сердец умный ключи подыскать ".
На этих пословицах Соломона мы задержались, быть может, несколько дольше, чем это было необходимо для простой иллюстрации, но нас слишком увлекло значение самой темы и величие автора.
Не только у евреев, но и у других древних народов мудрецы очень часто, сделав какое-то наблюдение, которое могло бы быть полезным в жизни людей, выражали его в краткой и чеканной форме какой-нибудь сентенции, притчи или даже мифа. Но что касается мифов, то (как было сказано в другом месте ^) они в свое время заменяли собой и пополняли недостаток примеров, но теперь, когда мы в изобилии обладаем историческим материалом, появился более правильный и быстрый путь к поставленной цели. Наиболее подходящим методом изложения, лучше всего отвечающим столь разнообразному и многочисленному материалу, который охватывается трактатом, посвященным деловым отношениям и известным случаям, является тот, который избрал Макиавелли для изложения политических вопросов, а именно наблюдения или, как говорят, рассуждения на материале тех или иных исторических примеров. Ибо знание, которое совсем недавно, буквально на наших глазах было извлечено из частных фактов, лучше других знает обратный путь к этим фактам; и, конечно же, значительно больший результат достигается тогда, когда рассуждения и размышления вытекают из примеров, чем тогда, когда пример лишь иллюстрирует рассуждение. И это вопрос не только порядка изложения, но и самого существа дела. Ведь когда пример выступает как основа всех рассуждений, он обычно излагается наиболее подробно, знакомя нас со всей суммой обстоятельств, а это иной раз заставляет изменить ход рассуждения, а иногда дополняет его, что делает этот пример образцом для подражания и практической деятельности. Когда же, наоборот, примеры приводятся лишь для подтверждения рассуждения, они излагаются кратко и сухо и, подобно рабам, лишь исполняют волю рассуждения.
Но вот какого рода различие было бы весьма интересно отметить: если всеобщая история дает нам великолепный материал для рассуждений на политические темы, подобный трактату Макиавелли, то факты из жизнеописаний прекрасно могут быть использованы как прецеденты деловой практики, поскольку этот жанр охватывает все разнообразие конкретных случаев и событий, от самых важных до самых незначительных. Но это не все; можно найти еще более подходящий материал для выработки предписаний в деловой практике, чем тот, который дают нам оба этих вида истории. Мы имеем в виду письма, но, разумеется, содержательные и серьезные, такие, как письма Цицерона к Аттику и некоторые другие, потому что письма дают нам обычно более живое и точное представление о событиях, чем хроники и жизнеописания. Таким образом, мы сказали все и о содержании, и о форме первого раздела учения о деловых отношениях, которое исследует известные случаи и которое, как мы считаем, должно быть создано.
Есть и другой раздел того же учения, который так же отличается от первого, о котором мы говорили, как отличаются понятия "быть мудрым" и "быть мудрым для себя". Первое как бы направлено от центра к окружности, второе -от окружности к центру. Ведь существует определенное умение давать советы другим и существует умение заботиться о собственных делах; они иногда совмещаются, но чаще не совпадают. Многие весьма разумно ведут собственные дела, но совершенно беспомощны в управлении государством и не способны даже дать разумного совета другим; они похожи на муравьев -- существ, хорошо умеющих заботиться о самих себе, но очень вредных для сада. Эта способность "быть разумным для себя" была прекрасно известна еще самим римлянам, хотя они умели в то же время наилучшим образом заботиться и об интересах родины. Поэтому комический поэт говорит: "Ведь, ей-Богу, мудрец сам создает свое счастье!"^ Это даже стало у них пословицей: "Каждый человек -- кузнец собственного счастья" ", а Ливий приписывает это качество Катону Старшему: "В этом человеке была такая сила ума и таланта, что, где бы он ни родился, он, вероятно, сам создал бы себе счастье" ^.
