Сенанкх молчал, но был согласен с Несмонту.
— Невзирая на риск, — произнес Секари, — Сесострис плывет днем и ночью. Не будем терять надежды.
Месяц хойяк, день тридцатый (17 ноября)
Абидос
Генерал Несмонту нервно шагал по пристани Абидоса. Он так и не смог заснуть ночью и готовился ехать на север, чтобы разыскать фараона и прийти к нему на помощь.
О боги! Неужели же можно хоть на мгновение представить себе, что победил Провозвестник! Ведь тогда начнется безудержная бойня…
Вот поднялось солнце, а вместе с ним задул порывами сильный северный ветер.
Вдали появился корабль — крепкий и величественный.
По приказу генерала лучники вложили в луки стрелы и натянули тетивы.
Повисло напряженное ожидание.
И вот стало видно, что на носу корабля стоит фараон-гигант!
Сесострис!
Несмонту низко склонился перед монархом, который сошел на берег первым. Он вознес благодарственные молитвы богине Хатхор, которая благоволила даровать ему благополучное путешествие, и направился к храму.
— Были неприятности? — спросил Несмонту у капитана.
— Что касается плавания, то здесь никаких проблем. «Быстрый» стоит своего имени! Но, к несчастью, я потерял одного из своих матросов.
— Несчастный случай?
— Нет, странное происшествие. Вчера вечером, незадолго до наступления полной темноты, вдруг загорелся Два Пенька! Пламя так быстро его охватило и так бушевало, что мы не успели его спасти. И в этот самый момент около тридцати человек выскочили из камышей и столпились на маленькой пристани. Когда Великий царь посмотрел на них, среди них началась паника. И многие из них погибли под ногами своих же товарищей…
Несмонту вернулся к монарху. В это время шла торжественная встреча с царицей и другими членами Золотого круга Абидоса. Правда, нынче не было радостных поздравлений, потому что под угрозой срыва была последняя фаза Великого творения.
Фараон вошел в Дом золота, коснулся Исиды ритуальным поцелуем и украсил голову Осириса-Икера короной чистых сердцем — простой лентой, украшенной рисунками цветов.
— Заря сияет новым светом, — произнес он, — боги прогоняют бурю, твои враги побеждены. Ты становишься Хором, законным наследником Осириса. Ты способен царствовать, потому что твое сердце исполнено Маат, а твои дела соответствуют ее прямоте. Поднимись вместе со светом, благовониями и птицами на небо. Сядь в ладью дня и ночи, проплыви от существования к жизни. Дух и материя соединяются, первобытная субстанция, вышедшая из пламени Нун, придает тебе форму. Она стирает границы между минеральным, металлическим, животным, растительным и человеческим царствами. Плыви через все миры и познай мгновение, которое было еще до возникновения смерти.
Фараон открыл запечатанный сосуд, привезенный из Медамуда.
— Ты, вдова, напитай флюидами Осириса тело воскресающего.
Рассыплется ли сейчас мумия или дело можно будет довести до конца?
Икер открыл глаза, но его взгляд был устремлен в иной мир.
Царь и Исида отправились в храм Осириса.
Там, на выложенном плитками полу главной часовни, лежала колонна стабильности.[62]
Взяв в руки скипетр «Могущество», царица встала за спиной Сесостриса и передала ему силу, необходимую, чтобы на веревке поднять эту колонну.
— Тот, кто был инертен, ныне оживает, — произнес фараон, — и утверждает себя вне смерти. Почитаемая колонна, существующая в вечности и мгновении, обретает молодость. Позвоночный столб Осириса снова наполнен жизненной энергией, КА успокаивается.
Царская чета умастила колонну притираниями.
Внутри сосуда атанор богиня Исида пришла к своему брату Осирису, радуясь своей любви. Точная, как звезда Сотис, она превратилась в бабочку и села на фаллос Осириса, воссиявший золотом, и семя Великого бога проникло в нее. Хор Остроглазый родился от своей матери, и «это стало светом для воскресшего, потому что лучезарным стало его имя».[63]
— Оставаясь женщиной, — сказала царица, — Исида сыграла роль мужчины. Она приняла роли обоих полов, узнала тайны неба и земли. Почитаемая возникает из света, она — зрачок созидающего ока. Хор рождается из союза звезды и алхимического огня.
Исида и Нефтида надели одежды с большими пестрыми крыльями. Вместе с фараоном они вернулись к Икеру и мерно взмахивали своими крыльями, овевая живительным ветром того, кто пробуждается.
