Влоты набросились внезапно, с трех сторон, и было их не меньше десятка, так по крайней мере показалось в темноте Луне. Острая вонь, как от никогда не мытого человеческого тела, удушливо-тошнотной волной накрыло все вокруг, и громадные, мохнатые тела, с неразличимыми в темноте ликами, засновали вокруг, заворчали, завыли, и на ощетинившихся бронзой путников обрушился град ударов.
Влоты орудовали суковатыми дубинами, и первые же удары, чудовищной силы, выбили из рук Луни и меч, и цогский кинжал.
- А-а-а, пропадаю! Зугур, Шык! - Луня заорал не своим голосом, упал на землю, на истоптанный снег, зашарил в темноте руками в поисках оружия, нашел рукоять меча, потянул его к себе, начал подниматься...
- Н-на, шкура мохнатая! - раздался в темноте над его головой боевой рык Зугура. И сразу же - дикий вой влота, и тяжелый звук упавшего тела вагас сразил первого врага!
Луня, изловчившись, снизу ткнул в прыгнувшую на него темную тушу, ощутил противное трепетание меча, входящего в живую плоть, отпрыгнул назад, выдергивая оружие, и тут над всей каменистой полянкой полыхнуло зеленым, чародейским огнем, послышались крики и рычание влотов, затрещал огонь, пожирая их мохнатые тела - то Шык наконец-то закончил плести свои чары и ударил по напавшим небесной пёркой-молнией.
Оглядевшись в короткий светлый миг, Луня заметил страшные, и в дурном сне не увидишь таких, личины влотов, налитые кровью маленькие глазки, мохнатые, черные морды, оскалившиеся пасти. Влоты вопили все разом, двое или трое из них полыхали живыми факелами, бестолково носясь меж скал и разбрызгивая вокруг себя зеленые искры. Остальные смешались, сбились в кучу, но вот чародейный огонь померк, в темноте вновь прозвучал боевой клич влотов, вырвавшийся сразу из нескольких мохнатых глоток:
- О-о-о-у!!!
И жители Ледяного хребта вновь бросились на походников. Луня присел, отчаянно вертя мечом, чудом увернулся от просвистевшей рядом с ним дубины, зацепил самым кончиком меча ещё одного влота, шарахнулся назад, прижался к Зугуровой спине, и вдруг ноги его оторвались от земли, все завертелось перед глазами, зазвенел отлетевший в сторону меч, с головы свалилась меховая шапка, и Луня ощутил, как могучие мохнатые лапы прижали его, перевернутого кверху ногами, к чему-то мягкому, толстому и шерстяному.
Он ещё успел смутно увидеть неясную в темноте фигуру Зугура, различил блеск лезвий его секиры, а потом ветер засвистел в ушах, Луня почувствовал, что его куда-то понесли, потащили с бешеной скоростью, и тут голова ученика волхва с маху ударилась о каменный выступ, брызнули во все стороны едва не настоящие искры, в глазах заплясали огненные круги, а потом все померкло, и Луня провалился в черную, бездонную пропасть...
* * *
...Чуть слышно журчала где-то вода. В темноте еле-еле различимые, проплывали мимо каменные глыбы, выступы, скалы, и пламя меленького факелка тускло отражалось на их ноздреватых, осклизлых от плесени боках.
Вода же, по которой плыла утлая, из коры сработанная лодчонка, не отражала ничего - мешал слоистый синеватый туман, поднимавшийся от поверхности подземной реки. Изредка в волнистых его космах возникали какие-то причудливые фигуры, колыхались, тянули к сидящим в лодке людям бесплотные руки, и тут же растворялись без следа, исчезали, расплывались пятнами колдовского морока, чтобы через миг возникнуть вновь...
Тишина стояла такая, что каждый плеск короткого весла гулким эхом отдавался под низкими сводами. Никто из сидящих в лодке не произносил ни слова, но Луня понимал - это не от того, что им нечего сказать - страх, необъяснимый и всепроницающий страх сковывал путников, лишал воли, лишал способности думать и рассуждать здраво.
И вдруг в подгорной оглушающей тишине послышался тихий, едва различимый, но поразивший всех, словно удар грома, скрип. Глыбы древнего, как мир, ноздреватого камня зашевелились, задрожали, заволновалась вечно спокойная черная вода, лодка колыхнулась раз, другой, и тут прямо в глаза оцепеневших от ужаса людей глянули из мрака два огромных, вытянутых багряных зрака...
