Это в мой адрес. Я окончил колледж, располагая тысячей баксов накоплений. Инфляция тогда была десять процентов и продолжает расти; за эту сумму я уже могу позволить себе меньше банок пива «Leigenkugel», чем год назад.
— Правительство ни в жисть не позволит нам приобщиться к бюджету, — объясняет Джо. — Не может. Инфляция будет все возрастать. Люди примутся перекладывать деньги в другие места.
— Инфляция должна будет вырасти до чертовски высоких показателей, — заявляю я, — прежде чем я соглашусь переложиться в искусственную валюту.
— Эй, да они все искусственные, — говорит Джо.
— Если как следует задумаешься, то поймешь: мы этим спокон веку занимаемся. Вкладываемся в банки, акции, фондовые рынки. Эти вложения символически представляют реальные активы: заводы, корабли, бананы, программы, золото и все остальное. Симолеоны — просто новое название для этих активов. Ты можешь использовать карточку вместо реальных денег. Или выйти в Метавселенную, потратиться в онлайне, а следующим утром у твоей двери появятся товары.
Я говорю:
— Ну и кто на это клюнет?
— Все, — отвечает он. — Наше большое промо: отдельным избранным зрителям на Супербоуле мы выдаем симолеоны. Проверка через месяц-три-шесть: люди увидят, что вкладываться в наши деньги безопасно и стабильно.
— Не внушает мне это особого доверия, — говорю я. — Все равно что в «монополию» играть на реальные деньги.
К этому он готов.
— Это не наперсточничество, а тотализатор.
И просит меня посчитать, сколько жевательных конфет нужно, чтобы наполнить ими стадион Солджер-Филд.
Два часа спустя. Я в местной продуктовой лавке галактического класса, «Балк»: на Манхэттене возносящихся к потолку оргстекольных стеллажей с банками овсянки, небрендовых фруктовых салатов, высушенных на солнце томатов, заводских сморов, орехов макадамия, французской выпечки и кедровых орешков — все это низвергается в тележку нажатием рычага удобной плексигласовой гильотины. В поле зрения ни души, только роботы-грузчики снуют туда-сюда по многоуровневым переходам над головой, да камеры наблюдения подсматривают из-за полусфер дымчатого стекла. Я двигаюсь по сверкающему царству чудес с идеальным кубом высотой шесть дюймов, на скорую руку склеенным из картонок и скотча. Проникаю в узкое глубокое ущелье жевательных резинок, бостонских жареных бобов, готовых обедов для микроволновки, «Гуд-энд-Пленти», «Тарт-энд-Тайни»... Бинго! Жевательные конфеты в банке, премиум-сорт. Я подставляю под них свой куб и наполняю.
Тот, кто назовет самую близкую к истинной цифру быстрее всех, заберет симолеоны. Наняли консалтинговую контору из Большой Шестерки, чтобы комар носа не подточил. Поскольку в действительности выложить стадион жевательными конфетами невозможно, я обязан буду выйти перед толпой с Правильным Ответом и предоставить его, а также, что еще важнее, сохранить в тайне.
Я возвращаюсь домой пересчитать конфеты: 3101. Умножаю на восемь и получаю число конфет в кубическом футе: 24808. Теперь мне только и нужно, что число кубических футов в объеме стадиона Солджер-Филд. Мои племянники развалились перед HD-теликом, как ящерки на теплых камнях: изучают, видите ли, физику, забрасывая вражескую планету с высокой орбиты антивещественными бомбами. Я небрежно прокладываю себе путь среди выложенных черными зигзагами управляющих проводов и отдаю голосовую команду.
Из экрана высовывается голова какого-то эльфа или духа, потом прячется. Нет, я не параноик и не шизик — это всего лишь из приставки вылез слишком усердный разумный агент. Я игнорирую его, сбегаю из Игровой Страны и оказываюсь в жутковатом округе Метавселенского Города, где сутками напролет работают, каждый в своем окошке, тысячи рекламных инфомерсантов. Мне попадается реклама китайских традиционных снадобий из внутренних органов какой-то редкой живности, генноинженерной, разумеется. Как виноградные гроздья в янтарном потоке, подвешены передо мной желчные пузыри медведей гризли.
Анимированная фигурка вылезает на край инфомерческого окошка.
— Эй! — начинает она туповатым восторженным голоском. — Я Растер! Просто назови меня по имени — я Растер! Вдруг помощь нужна.
