Именно такой случай представлен в этом подложном письме, якобы посланном от его имени Пилату [125]. В нем Ирод сообщает, что он опечален новостью о казни Иисуса, потому что он, Ирод, хотел его увидеть и покаяться в своих злых делах. Божий суд над грешниками соответствует их преступлениям, говорит он. Им приводится странный инцидент с его дочерью, которая в буквальном смысле потеряла голову. Она играла на берегу реки, когда началось наводнение и прибывающая вода начала её уносить. Мать попыталась спасти свою дочь, схватив её за голову. Но голова отделилась от тела, и мать осталась на берегу с головой ребёнка в руках. Ирод признаёт, что это было воздаяние ему за голову Иоанна Крестителя.
Сам он страдает, гния заживо, так что, по его словам, «уже и черви лезут у него изо рта». Здесь псевдонимный автор явно путает этого Ирода с Иродом Агриппой, который умер, согласно новозаветной книге Деяний, будучи заживо съеден червями (Деян 12:23). Подобным образом несчастная судьба постигла и римского воина Лонгина, того самого, что будто бы пронзил копьём бок висевшего на кресте Иисуса. Тот оказался заключён в пещеру, куда каждую ночь приходит лев, чтобы до самого рассвета терзать его тело. Днём его тело возвращается к своему нормальному виду, и тогда лев приходит снова. Этому суждено продолжаться до скончания времён.
Однако сам получатель письма, Пилат, как представитель язычников рисуется в позитивном свете. Не язычникам, но иудеям предстоит суд за содеянное с Иисусом: «Скоро священников и правящий совет детей Израиля настигнет смерть, потому что они неправосудно наложили руки на праведного Иисуса». И тогда язычники наследуют Царство Божие, в то время как Ирод и прочие иудеи «будут сметены», потому что они «не сохранили заповедей Бога и его Сына».
Второе подложное письмо отправлено в обратном направлении – от Пилата Ироду [126]. Может показаться, что это письмо является ответом на первое, но несмотря на своё название, Послание Пилата Ироду, и на то, что в нём упоминаются те же лица (Ирод, Пилат и центурион Лонгин), у этих писем практически нет ничего общего. Это письмо никак не соотносится с первым и даже противоречит ему в некоторых ключевых вопросах. Здесь Лонгин упоминается не как объект бесконечных мучений в расплату за содеянное, а как неофит, пришедший к вере в Иисуса после его воскресения. Собственно, суть письма и заключается в том, что когда Иисус воскрес, то в него уверовали не только Лонгин, но и жена Пилата Прокла и сам Пилат.
Согласно изложенному в письме, после того, как Пилат совершил «ужасную вещь», распяв Иисуса, он узнаёт о его восстании из мертвых. Прокла и Лонгин идут искать Иисуса в Галилею. Там он говорит с ними, и они убеждаются в его воскресении. Пилат узнаёт, что Иисус ожил, и в глубокой скорби падает на землю. Но пред ним является сам Иисус, поднимает его и объявляет ему, что «его благословят все поколения и народы». Здесь Пилат предстаёт не кающимся язычником, а новообращённым христианином, которого будущие адепты веры будут считать благословенным.
Есть ещё одно письмо, якобы написанное Пилатом другому представителю власти – Послание Пилата Клавдию [127]. На этот раз оно адресовано самому императору Рима и объясняет роль Пилата в казни Иисуса. Может показаться странным, что Пилат пишет именно Клавдию, учитывая, что казнь состоялась в правление Тиберия, а Клавдий стал императором лишь через десяток лет. Возможно, поскольку письмо было сфабриковано спустя многие годы после этих событий, его настоящий автор просто не владел фактами имперской истории двухсотлетней давности (вот вы знаете, кто в 1811 г. был президентом Соединенных Штатов?).
Одним из документов, в которых сохранился текст послания, являются апокрифические Страсти Петра и Павла. В этом апокрифе рассказывается, как спустя годы после смерти Иисуса апостол Петр и архиеретик Симон Волхв, с которым мы уже встречались раньше, предстают перед императором Нероном, по всей видимости, около 60 г. н. э. Когда император слышит о Христе, то спрашивает Петра, где о нём можно узнать больше. Петр советует тому взять письмо, посланное Пилатом его предшественнику, императору Клавдию, и прочитать его во всеуслышание. Нерон так и поступает, и далее письмо приводится полностью.
