Британский исследователь Саймон Франклин, напротив, не считает новгородские институты демократическими в современном смысле этого слова и поэтому расценивает все утверждения о том, что Новгород являет пример «альтернативной», «демократической» политической традиции истории России романтическими фантазиями.
Герберштейну было известно, что ликвидация политического строя Новгородской республики сопровождалась ломкой старого вотчинного землевладения на территории Новгородской земли: «По взятии города Иван III увез с собой в Москву архиепископа и всех более богатых и влиятельных лиц, послав в их владения как в новые места обитания своих подданных». Конфискации боярских и монастырских земель сопровождались «выводами» землевладельцев. Насильственное переселение новгородцев было одним из мероприятий, направленных на уничтожение системы крупного землевладения и новгородских республиканских традиций. В Москву, Владимир, Муром, Ростов и другие города было переселено более 2000 представителей привилегированных сословий — бояр, детей боярских, житьих и торговых людей. Часть конфискованных земель перешла в разряд дворцовых, на оставшихся землях было помещено около 2000 бояр, детей боярских и служилых людей и гостей из Москвы, замосковных, понизовских и других городов.
Характерно, что в своем сочинении Герберштейн пересказывает уставную грамоту Хутынского монастыря: «Прежде чем избранник будет утвержден государем, он должен обязать себя письменной клятвой, что намерен жить в этом монастыре свято и благочестиво, по правилам святых отцов; будет исполнять свои обязанности по обычаям предков и советуясь со старейшей братией; к каждой должности будет приставлять людей верных и усердно будет печься о пользе монастыря». По всей вероятности, он усматривает в ней свидетельство аналогичного решения вопроса о соотношении духовной и светской власти в своем государстве, где со времен Фридриха III светская власть была выше церковной.
Герберштейн первым из иностранцев обратил внимание на бронзовые врата западного фасада Софии Новгородской, которые позднее называли то Корсунскими, то Сигтунскими, то Магдебургскими, то Плоцкими. Он сообщает, что согласно преданию они были привезены из Корсуни: «Новгородцы в течение семи лет подряд были заняты тяжелой осадой греческого города Корсуня… завоевав город, победители вернулись с войны, везя с собой медные ворота покоренного города».
С воспоминаниями о походах новгородцев на греков в IX–XI веках и взятии Корсуня (Херсонеса Таврического) в 988 году связана пересказанная Герберштейном легенда о восстании рабов, сюжет которой он, по всей вероятности, заимствовал у Геродота, описавшего восстание рабов в Скифском царстве в V веке до н.э.:
Однажды, когда новгородцы в течение семи лет подряд были заняты тяжелой осадой греческого города Корсуня, их женам наскучило отсутствие мужей, в жизни и возвращении которых они вообще уже сомневались, и они вышли замуж за рабов. Наконец, завоевав город, победители-мужья вернулись с войны, везя с собой медные ворота покоренного города и большой колокол, который мы сами видели в их соборной церкви, рабы же вознамерились силой не пустить в город своих господ, на супругах которых они женились. Тогда господа, возмущенные этим недостойным деянием, отложив по чьему-то совету в сторону оружие, ибо имели дело с рабами, взялись за дубинки и плети; устрашенные этим рабы обратились в бегство и, удалившись в некое место, которое и поныне еще называется Хлопиогород, то есть «крепость рабов», стали там защищаться, но потерпели поражение и понесли от господ заслуженную кару.
Судя по этому описанию Герберштейна, Хлопиогород (Холопий городок), куда бежали новгородские холопы, располагался в 80 километрах от Углича на реке Мологе в том месте, которое теперь находится на дне Рыбинского водохранилища. Как отметил А.Н. Кирпичников, новгородские холопы принимали участие в строительстве таких крепостей, что подтверждается летописным сообщением о том, что в 1342 году новгородец Лука Варфоломеев, «скопив с собой холопов, поеха за Волок на Двину, и постави городок Орлец».
