С наступлением весны 1753 года Ломоносов нанял рабочих, и в Усть-Рудице закипела работа. Мастера строили печь, каменщики воздвигали здание. Ломоносов надеялся что до наступления зимы строительство будет закончено и фабрика начнет работать. По дороге из Усть-Рудицы он часто наведывался к Рихману. Друзья оборудовали лабораторию в маленьком загородном домике, расположенном на красивой поляне и утопавшем в пышной зелени ветвистых деревьев.
Как-то в разгар лета Ломоносов решил навестить приятеля» а заодно и передохнуть от утомительной дороги. Разомлев от солнца и жары, он вошел в лабораторию и тяжело опустился на стул. Рихман возился с большим аппаратом, установленным на столе.
— Из Усть-Рудицы?
— Да. А ты, как я вижу, сделал новый электрический указатель?[106]
— Да. Тот, над которым мы работали вместе, оказался маловат. Я полагаю, что для измерения электричества молний нам необходимо иметь большой. Как ты считаешь?
С потолка доносилось какое-то гудение. Ломоносов взглянул на стену и воскликнул:
— Ого! Посмотри на стрелку анемометра, как усилился ветер!
— Да. Значит, бури не миновать.
Анемометр, сконструированный Ломоносовым два года назад, работал точно и безотказно. Сейчас его стрелка поднялась до последних делений шкалы. Ветер стал еще сильнее. Засверкала молния, и послышались первые раскаты грома.
— Ты как раз вовремя, — сказал Рихман. — Сейчас поможешь мне провести интересные опыты. Когда наконец мы победим эту силу?
Стоя у большого электрического указателя, Рихман повернул выключатель. Раздался оглушительный грохот, ослепительно блеснул сине-зеленый свет и тут же все погрузилось во мрак. Ломоносов рухнул, потеряв сознание. Когда он открыл глаза, увидел среди обломков установки неподвижное тело погибшего Рихмана[107].
Ломоносов брел убитый горем домой. Хлестал в лицо дождь,, ветер рвал одежду, но ученый будто не замечал этого…
После трагического случая с Рихманом «отцы» церкви яростно ополчились на Ломоносова, называя его богохульником и еретиком. Но ученый, казалось, не замечал их нападок.
Ломоносов написал уже немало книг: «О слоях земных»[108],«Рассуждение о причинах теплоты и холода»[109], «Слово о пользе химии»[110], «Письмо о пользе стекла»[111], «Риторика»[112]. На его столе лежали материалы к «Русской грамматике»[113] … Однако он приостановил эту работу, чтобы продолжить исследования, успешно начатые совместно с Рихманом. Он не отказался от изучения электричества и принялся за новую книгу: «Слово о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих»[114]. В ней он впервые объяснял многие явления, пытаясь найти причину их проявления в природном электричестве. Он считал, что корпускулы воздуха, вращаясь, трутся друг о друга и электризуются. Так же электризуются при своем движении огромные массы воздуха. Это электричество порождает молнии, полярные сияния. Он предполагал, что и кометы сверкают в результате тех же электрических сил. Это было совершенно новое объяснение природных явлений — первый шаг к разгадке их реальной сущности. Однако Ломоносова волновала еще одна идея, которая заставила его опять вступить в спор с членами академии. Россия нуждалась в ученых. Одного Петербургского университета для их подготовки было недостаточно. В своих выступлениях Ломоносов не раз доказывал необходимость открытия нового университета. Он подготовил и программы обучения, из которых впервые было исключено богословие. «Оно никому не нужно, и никакой пользы от него получить нельзя».
В 1755 году по инициативе Ломоносова и при его непосредственном участии в Москве впервые открылись двери университетских аудиторий. Порядки в Московском университете в ту пору были более демократичными по сравнению с Петербургским, но врагов у Ломоносова после открытия университета стало еще больше. Им не давала покоя слава ученого, и они всячески старались помешать его работе. Иногда это им удавалось. Так, спустя два года после открытия Московского университета Ломоносову предложили передать кафедру химии, которую он возглавлял в Академии, другому. Его ждал еще один удар: несмотря на то что Ломоносова назначили советником в Академии, ему запретили пользоваться лабораторией, что вынудило его оборудовать собственную у себя в доме. Реконструкция помещения прошла очень быстро, и уже через год ученый мог приступить к работе в новой лаборатории. В ней наряду с исследованиями по химии он занимался конструированием оптических приборов.
