Мамонты двигались не спеша, подминая мелкий кустарник, сплошным ковром покрывавший в этом месте широкий берег Вержи. Толмай на ездовом лосе держался впереди, то и дело нетерпеливо оглядываясь на мохнатых великанов. Конечно, чужаки знали и умели многое. Их оружие и доспехи и вовсе превосходили что-либо, когда-то виденное. Однако с такой медлительностью можно охотиться разве что на медведя, спящего зимой в берлоге. Правда, арьяльские охотники утверждали, что эта гора шерсти с гнутыми клыками и длинным извивающимся носом может носиться так же быстро, как и его лось. Однако поверить в такую нелепицу мог разве что совсем доверчивый ребенок.
– Вон там, – наконец ткнул пальцем Толмай. – Видите, темнеет лес впереди? Там мои люди видели следы большого секача. Охота будет славной. Но эти, – он кивнул на мамонтов, – не пройдут.
– Пройдут, – возразил Дакша. – Ты не видел, как они с гор спускались…
– Даже если пройдут, то поднимут такой шум, что все зверье разбежится на день пути вокруг. У леса остановимся, и я пошлю следопытов. Когда вы будете готовы, они уже отыщут хорошего зверя.
Темная кромка леса становилась все различимее, и очень скоро Аюр со спины белого мамонта уже мог различить огромные дубы, широко раскинувшие толстенные ветви. Да, среди таких деревьев особо не поездишь – это не тонкие смолистые сосны, что окружали селение ингри. Он всматривался в зелень подлеска, надеясь первым разглядеть притаившегося зверя.
Секачи не казались ему добычей, которой можно гордиться, хоть охотники и обсуждали их между собой с опасливым уважением. Впрочем, широкие лопаты сброшенных лосиных рогов с подточенными отростками, защищавшие грудь и бока ездовых лосей ингри, сами по себе говорили о многом. По словам Толмая, медведи и волки, а тем более рыси, не решались нападать на сохатых. Но кабаны были начисто лишены страха перед высоким мощным зверем, способным ударом копыта переломить хребет обидчику. Что ж, посмотрим! Аюр с нетерпением ждал встречи со своим Великим Зверем. Он поглаживал оперение стрел, надеясь вскоре с блеском доказать всем и каждому, что он настоящий мужчина и наследник престола Аратты.
Если бы еще вернуть себе прежнее присутствие духа! Ему все вспоминались глаза обреченного на смерть молодого воина, пытающегося вонзить оружие себе в горло. О чем думал Арун в тот миг? На что надеялся? Сегодня уже не узнать…
А вот о чем думал Ширам и что он сейчас запер в своей груди, словно в потаенном ларце, – вот это Аюру очень хотелось выяснить. Наследнику престола сейчас казалось, что от того, сможет ли он заставить повиноваться безжалостного саарсана, будет зависеть, способен ли он вообще когда-нибудь управлять своей державой…
Вчерашний день казался ему дурным сном. Аюр очень хорошо понимал, что ничего бы этого не произошло, если б не Ширам. Это он настоял на казни несчастного Аруна. Он отказался признать волю наследника престола и помиловать осужденного. Он проявил неслыханную дерзость в дикарском святилище, принудив его, Аюра, свернуть с избранного пути. Да он сам достоин казни! Однако же и слуги, и охотники хоть и трепещут перед ним, но и почитают, как никого другого. И это притом что Ширам заставляет всех действовать по его указке, не желая слушать ничьих советов. Этому пора положить конец. И здесь, и потом, когда Аюр взойдет на священный трон предков. «А может, Джериш прав и накхи всегда нас ненавидели? – размышлял царевич. – Тогда приближать их к себе – большая ошибка. Сколько змею ни корми, она все норовит ужалить… Да, следует почаще напоминать накхам, что они живут в нашей стране лишь по милости ариев, сохранивших им некогда жизнь в Битве Позора…»
