Собака спросонья повела носом, тявкнула, подскочила и разразилась диким лаем. Хаста, спавший на кипе елового лапника, накрытого грубым плащом, вскинулся и растерянно оглянулся. До восхода было еще далеко, все тонуло в сером мареве. Священный пес прыгал вокруг, то гавкая в сторону частокола, то отскакивая назад и поджимая хвост. Жрец послюнявил палец, поднял руку вверх, чтобы поймать ветер. Впрочем, и без того морда пса указывала, где искать источник тревоги. Стражи, несколько ловчих и пара всполошившихся слуг уже были у стены. Потрепав по холке собаку, Хаста подошел к ограде, поглядел между зубцов и оцепенел.
По лесной опушке длинной цепочкой призрачно-серых теней двигалась стая. С виду это были волки – но такие огромные, каких Хаста никогда прежде не видал. Жрец поморгал и даже протер глаза, дабы убедиться, что ему это не мерещится, – звери то появлялись, то исчезали, временами растворяясь в тумане. Он даже не мог сказать, какой они масти – черной или серой, она как будто все время менялась…
«Я сплю», – убежденно подумал Хаста. Впрочем, продолжал смотреть во все глаза.
Сейчас странные волки, кажется, не охотились. Хаста заметил матерого зверя, шедшего последним, чуть в отдалении от всех прочих. Человек, не знакомый с обычаями волков, мог бы предположить, что это какой-то изгой или старик, доедающий объедки после молодых и сильных. Но Хаста знал, что первыми идут как раз старики. Если кто-то вздумает напасть, его добычей станут пожившие звери, потеря которых не слишком огорчит стаю. Охотиться они уже не могут, но свою жизнь так просто не отдадут. А за это время вожак решит – нападать, прятаться или спасаться бегством. В любой миг он готов защитить сородичей или развернуть стаю обратно в лес…
«Куда собрались эти страшилища? – разглядывая беззвучно проходящих вдоль леса волков, думал жрец. – Не к ингри ли? Может, надо разбудить их? Такая стая может всю скотину вырезать так же быстро, как пастух щелкает бичом…»
В предрассветной дымке взвились к небу жаворонки, словно оповещая жителей селения о приближении лесных гостей.
– Думаешь, как ингри предупредить? – раздалось за спиной огнехранителя.
Тот резко обернулся – позади стоял Ширам, как обычно подкравшийся совершенно беззвучно.
– Не беспокойся, – сказал накх. – Там есть кому бодрствовать. Поутру их лазутчик тут ходил, высматривал.
– Но что это за звери? Я таких прежде не встречал.
– Я тоже…
Между тем стая остановилась на опушке, вероятно учуяв стоящих у подножия холма мамонтов. Хаста решил, что близость огромных животных отпугнет их. Но волки, кажется, просто остановились. Жрец прислушался – ему показалось, что где-то чуть слышно играет дудочка. Короткие переливчатые трели, сами напоминающие то ли вой, то ли плач, время от времени доносились из леса. «Неужели пастух гонит стадо на выпас и стая поджидает скотину, чтобы напасть?» – напрягаясь, подумал он.
Волки и впрямь улеглись в высокую траву и стали совершенно невидны со стороны.
«Надо попросить ловчих! Их стрелы наверняка долетят до подножия холма…»
Он не успел додумать эту мысль. На лесной опушке появился мальчонка лет двенадцати. Хасту прошиб холодный пот. Он увидел, как вскакивают с земли волки и, как один, бросаются навстречу пастушку.
«Сейчас они разорвут его!» – с ужасом подумал он, готовясь придти на помощь. Однако дальнейшее заставило его замереть на месте и не отрываясь следить за происходящим. Матерые хищники окружили мальца и начали тереться о его плечи, тыкаться мордой в ладони. Убрав свою свистульку в поясную суму, тот совал им в разинутые пасти какие-то лакомства, трепал их за ухом, чесал спины… Раздав принесенную снедь, пастушок что-то воскликнул, и волки прыснули в сторону леса, торопясь скрыться из вида. А пастушок как ни в чем не бывало направился обратно в сторону просыпающегося селения.
– Поистине диковинное место! – прошептал Хаста.
– И обычаи тут диковинные… Разузнай-ка на празднике у ингри об этой стае, – тихо произнес Ширам. – Если буду спрашивать я, они побоятся и ничего не скажут.
Он поглядел на восход, где небо уже начинало светлеть.
