Юра вдруг тоже разгневался и более того – исполнил презрительную мину.
– Ты не будь халдеем и извозчиком. Ты будь серьезным человеком.
С этими словами он достал деньги, отслюнявил несколько купюр среднего достоинства, протянул мне.
– Отдашь с прихода.
Я шмыгнул носом.
Вдруг этот дьявол рассмеялся и хлопнул меня по плечу, очень крепко.
– Деньги будут, не волнуйся. Вопрос одного-двух дней. После тюрьмы я стал очень умный. Я всегда знаю, где и как взять деньги. Большое дело сделаем – и они будут обязательно. Будь уверен. Езжай домой. А по дороге помечтай о чем-нибудь хорошем. Дома – лед к губе приложи, иначе за ночь распухнет...
– Что будем делать завтра?
Друг отвел глаза в сторону и задумался, потом улыбнулся.
– В музей пойдем. Любил сходить в музей?
Мне нравится, что я женат. И всегда нравилось.
Я женился, когда пришло время. Наличие жены как таковой придавало мне веса в собственных глазах. Забежав вместе с другом Юрой каким-нибудь вечером, в гости к тому или иному сверстнику-приятелю, я всегда имел возможность с добрым сарказмом пронаблюдать, как после нескольких доз выпитого, часам ближе к восьми, начинается бесконечный процесс звонков нежным подругам, невестам, а чаще всего – блядям. С кем провести ночь? Куда вставить свое молодое и твердое? Как правило, поиски увенчивались успехом. Считалось, что я должен завидовать. Мол, скован узами брака, всякий вечер обязан спешить домой, а мы тут меняем женщин, как перчатки, чередуем школьниц с продавщицами и делимся захватывающими подробностями. На самом деле, наоборот – все завидовали именно мне, хладнокровно покидающему всякую веселую компанию ровно за полчаса до того, как будут постелены простыни и начнется самое интересное.
И действительно, завидовали. Часто – уже в сугубо мужском коллективе – уважительно вздыхали: тебе хорошо, ты женат. Я соглашался. Да, мне хорошо. Объективно. Я не только научился выживать в большом городе, не только прослушал курс наук у лучших в мире профессоров, не только мог себе позволить жить в отдельной квартире. Нет, я поднялся выше еще на ступень, я женился. Я серьезный, а вы – шалопаи. Однажды я поеду к жене, а вы – в венерологический диспансер.
Иногда сверстники-приятели проявляли бестактность и намекали, что женитьба – еще не повод к моногамии. Я презрительно посмеивался.
Если говорить о нежных подругах – а хоть и о блядях тоже – даже самую покладистую и нетребовательную деваху нужно как минимум проужинать и протанцевать, прежде чем приступить непосредственно к делу. Надо включать кавалера, рассказывать что-нибудь интересное и разворачивать хвост веером. Я же как-то не умел веером. Предаваясь со своей самой первой, еще школьной, дамой сердца всяким позволительным для девятиклассников шалостям, я однажды изобрел такое ноу-хау: ключевые слова анекдотов и смешных историй записывал авторучкой на ладони. В нужный момент украдкой бросал взгляд и восклицал: «А вот еще был случай!..»
Один такой спич имел большой успех. Как ловят мартышек на острове Борнео? В высушенной и пустой тыкве проделывают дыру, насыпают вкусных семечек и оставляют в лесу. Мартышка запускает руку в отверстие, сжимает семечки в кулаке, а кулак обратно вытащить уже не может. С другой стороны, разжать жменю и выпустить из руки еду мартышке жалко. Тут ее и вяжут... Смешно и с подтекстом.
А как же? Девочку надо развлекать.
Я ненавидел это все. Клоун я, что ли?
Травить анекдоты и грузить собеседницам уши я так и не научился. Это казалось мне ненужным и даже слегка унизительным. Однажды с трудом пройдя всю процедуру романа с собственной женой, тогда еще подругой, – от конфетно-букетного периода до альковного – я этим ограничился. Зачем мне много женщин? И одной-единственной бывает слишком много.
Кроме того, я женился, потому что мне было страшно одному. Жить в одиночестве – для меня значило быстро превратиться в отчаянного, забубенного бретера, которому нечего терять. Жить одному – значило однажды упиться до ступора и разбить себе висок об угол стола. Или задохнуться в астматическом приступе. Или дождаться какой-нибудь особенно темной полночью «гостей», готовых изувечить любого и всякого ради поношенной кожаной куртки и ста долларов. Жизнь одиночки только внешне выглядит красиво: захотел – выпил, захотел – женщину привел; изнутри же там плохо, страшно; человек не может быть один, потому что тогда его начинает пожирать его собственное подсознание.
