Русская история, при всей ее огромности, в сущности, очень проста. И если мы будем рассматривать ее не с философской, а с научной точки зрения – даже и отбрасывая в сторону какие бы то ни было «эмоции», то на протяжении одиннадцати веков мы можем установить такую связь явлений:
Чем было больше «самодержавия», тем больше росла и крепла страна.
Чем меньше было «самодержавия», тем стране было хуже. Ликвидация самодержавия всегда влекла за собою катастрофу. Вспомним самые элементарные вещи.
Расцвет Киевский Руси закончился ее почти феодальным «удельным» разделом, то есть ликвидацией самодержавной власти – Киевскую Русь кочевники смели с лица Земли.
После смерти Всеволода Большое Гнездо самодержавие никнет опять и Россия попадает под татарский разгром.
Прекращение династии Грозного вызывает Смутное время.
Период безвластных императриц организует дворянское крепостное право.
Свержение Николая Второго вызывает рождение колхозного крепостного права.
Итак: в течение одиннадцати веков лозунг «Долой самодержавие!» был реализован пять раз. И ни одного разу дело не обошлось без катастрофы.
Это, может быть, и не совсем «наука». Но есть все-таки факт. Целая цепь фактов, из которых при некотором напряжении нормальных умственных способностей можно было бы извлечь и некоторые политические уроки. Я очень боюсь, что русская интеллигенция этих уроков не извлекла. Между ней и действительностью висит этакий бумажный занавес, разрисованный всякими небылицами. И всякая небылица кажется ей реальностью. И всякая мода – законом природы.
Около ста лет тому назад французский политический мыслитель Токвиль писал: «Нет худших врагов прогресса, чем те, кого я бы назвал «профессиональными прогрессистами», – люди, которые думают, что миру ничего больше не требуется, как радикальное проведение их специальных программ». Русская интеллигенция в своей решающей части вот и состояла из «профессиональных прогрессистов». И у каждого была «специальная программа», и каждый был убежден в том, что миру ничего больше не требуется. На путях к реализации всех этих программ стояла традиция, в данном случае воплощенная в Царе. Русская профессионально прогрессивная интеллигенция ненавидела Царя лютой ненавистью: это именно он был преградой на путях к невыразимому блаженству военных поселений, фаланстеров, коммун и колхозов. Профессионально-прогрессивная интеллигенция была профессионально-прогрессивной: она с этого кормилась. Верхи русской культуры к этой интеллигенции собственно никакого отношения не имели. От Пушкина до Толстого, от Ломоносова до Менделеева – эти верхи были религиозны, консервативны и монархичны. Среди людей искусства были кое-какие отклонения – вот вроде толстовского Николая Палкина. Среди людей науки, кажется, даже и отклонений не было. Но эти верхи «политикой не занимались» – политика была в руках профессиональных прогрессистов, революционеров, нечаевых, савинковых, милюковых и азефов. Профессионалы давали тон. Я очень хорошо знаю быт дореволюционной сельской интеллигенции. Она жила очень плотно и сытно. Всем своим нутром она тянулась к Церкви и к Царю. Все «Русские Богатства» настраивали ее против Церкви и против Царя. Но «Русские Богатства» были, конечно, прогрессом. Церковь и Царь были, конечно, реакцией. Так шаталось сознание низовой интеллигенции. Так оно было разорвано на две части: в одной был здоровый национальный и нравственный инстинкт, в другую целыми толпами ломились властители дум. И люди не знали, что почать: «ложиться спать или вставать». Подымать агротехнику и тем подрывать возможности «черного передела» или агитировать за черный передел и для этого тормозить агротехнику как только можно. Нужно ведь революционизировать деревню. Так оно и шло, через пень колоду.
Но низовая интеллигенция была искренняя. С моей личной точки зрения, властители дум были почти сплошной сволочью – в буквальном смысле этого слова. Они в общем делали то же, что в эмиграции делали профессора Милюков и Одинец: звали молодежь на каторжные работы и сами пожинали гонорары. Молодежь бросала бомбы или возвращалась в СССР, и ее «жертвы» властители дум записывали на свой текущий счет. Никто из них повешен не был, и почти никто не попал даже и на каторгу. Что же касается ссылки, то она играла решительно ту же роль, как развод для киноартистки: реклама, тираж и гонорары.
