Как видите, все это и сейчас актуально. Сейчас, как и тридцать и сорок лет тому назад, монархисты ограничиваются «панихидами, молебнами и телеграммами», сейчас, как и тридцать и сорок лет тому назад, только очень немногие люди могут «доказать, почему именно они считают себя монархистами, а не чем-нибудь иным». И книги Л. Тихомирова, как и тогда, – только «библиографическая редкость».
По существу – это «Библия монархизма». Или, иначе, та идейная база, какую для марксистов представляет «Капитал» – холодное, спокойное, неотразимо логическое исследование монархического принципа во всей истории человечества и в русской истории в особенности. Авторы предисловия к эмигрантскому изданию пишут:
«Как человек кристально логического мышления Тихомиров скоро дошел до убеждения, что истинное народничество есть исповедание идей Царского Самодержавия». Что же есть Царское Самодержавие? Л. Тихомиров в своем предисловии отвечает:
«Монархия вовсе не состоит в произволе одного человека и не в производстве бюрократической олигархии. Поскольку все это существует – монархия находится в небытии, и странно было бы критиковать ее на основании того, что происходит там, где ее нет. Монархия состоит в единоличном выражении идеи всего национального целого, а для того чтобы это было фактом, а не вывеской, необходима известная организация и система учреждений».
Как известно, марксизм существует в десятках вариантов – от, скажем, корейского варианта до, скажем, сталинского. Есть, конечно, варианты и в монархизме. Один из довольно распространенных можно было бы иллюстрировать одесским: «Одно из двух – отдайте вы мне мои деньги!» Одно из двух – отдайте мне мое поместье. Что уж греха таить, очень мощная прослойка монархической эмиграции интересуется не идеей, не «организацией и системой учреждений», выражающей эту идею, и уж тем более не «истинным народничеством», а одним из двух: отдайте мне мои деньги – поместья, чины, служебное положение, пенсию, быт или вообще хоть что-нибудь существенное, положительное, реальное. Лучше бы – с монархией. Именно эту «идею» исповедовал Высший монархический совет состава 1937 года. Кое-кто исповедует ее и сейчас. Но волна новой монархически настроенной эмиграции вызвала некоторое смущение: тут действительно пахнет «истинным народничеством» – как быть с «одно из двух»?
Монархически настроенная новая эмиграция настроена монархически главным образом по инстинкту. Это очень сильный фактор. Но «монархизма холодного разума» у нее нет, и взять его было неоткуда. Если в головах монархистов эмиграции свирепствует истинная неразбериха, то что же говорить о новой эмиграции? К монархии тянет инстинкт, воспоминания о тысячелетнем опыте, переживания революции и все такое. От монархии отталкивает «произвол бюрократической олигархии», которого у нас не было, но о котором талдычит вся левая печать, отталкивают воспоминания об остатках сословного строя и, наконец, настораживает, что, может быть, основной вопрос: как же совместить Самодержавие с волею народа и со своей личной волей к участию в государственном строительстве? С моей личной политической активностью? С моим голосом в стройке Империи Российской? Было и такое представление о русской монархии: русские-де, народ, по врожденной покорности своей, вручают свою волю в руки Самодержца, оставляя за собою только одно право – право послушания. Теория покорности русского народа особенно глубоко разрабатывалась А. Розенбергом. Если вы спирит, попробуйте вызвать его бессмертную душу и спросить: какого она мнения о русской покорности теперь?
Монархия, как известная система идеи и учреждений, стремящаяся к «единоличному выражению идей всего национального целого», может существовать тогда и только тогда, когда существует это «национальное целое». Если его нет – то монархия так и останется «вывеской, а не фактом». Национальное целое, конечно, должно иметь орган, его выражающий. И вот тут мы подходим к одной из основных путаниц эмигрантского монархизма.
