Великан - страница 92

Это означало, что Стратегическое авиационное командование отныне не просто авиационное. В начале 1960-х оно стало Стратегическим космическим командованием, и занялось военной стороной использования космоса. Гражданские исследования возложили на другую организацию, НАСА, которая стала политизированным бюрократическим болотом. Они сумели добраться до Луны, но перед этим одна из гигантских ракет «Сатурн» сгорела прямо на стартовом столе, убив экипаж из трёх человек. После этой катастрофы большую часть функций НАСА передали СКК. Президент тогда был Джонсон и спас он не столько саму организацию, сколько земляков-техасцев.

Через несколько лет НАСА влезло в дело с шаттлами, многоразовыми транспортными космическим кораблями. Они построили пять и потеряли два, один на старте, второй при возвращении. Другой вопрос, что к этому времени президент уже был другой. Несмотря на актёрское прошлое, он глубоко понимал важность космоса и науки. Он задал главе всего один вопрос: «У вас было пять шаттлов и вы потеряли два. На том же бюджете СКК оперирует более чем сотней бомбардировщиков, и не потерял ни одного. Почему?». НАСА расформировали, передав оставшиеся обязанности военным. СКК официально переименовали в Космическое административное управление, но все прекрасно понимали истинную суть.

Освещение на аллеях постепенно тускнело. Музей закрывался, но Дедмон мог оставаться здесь хоть на всю ночь, если захочет. Иногда он так и делал. Какой мир они с «Техасской леди» создали? Разумеется, такой, где американская власть была абсолютной. Политика была проста — нет лучшего друга и худшего врага, чем США. Один американский посол погасил международный кризис, просто облизав палец и подняв его в воздухе. На вопрос, что он делает, он ответил: «Проверяю ветер. Мы не хотим, чтобы осадки долетели до наших друзей». Но за пределами этой простой уверенности мир был разделён между блоками жёстко враждующих держав. Всё, что требовалось, дабы Америка не обратила на них внимание — всего лишь играть по правилам. Но оставалось много опосредованных способов борьбы, включая терроризм. Получилось своего рода балансирование на грани — насколько можно достать противника, не подвергаясь гневу США. Никто не хотел бы испытать его на себе. Германия до сих пор оставалась жутким примером попытки Геринга сдаться, разумной, но трудной для воплощения. Особенно на Востоке. Немецкие армии не хотели ни возвращаться, ни сдаваться, и поэтому продолжали собственную войну. Немецкие генералы стали вождями, создав собственные феодальные государства на оккупированных землях России. Некоторые из них едва превосходили обычные лесные банды, и были быстро уничтожены. Другие основали настоящие небольшие страны, с промышленным производством и полноценным обществом. Какие-то стали хорошо организованными и достойно управляемыми, какие-то скатились к варварству, для которого описание «Средневековье» стало бы похвалой. Одни мирно вернулись в состав России, другие пали в боях.

Потребовались годы, чтобы покончить с этим. Последнее было ликвидировано в 1960. Из-за этого восстановление России затянулось, и даже сейчас страна оставалась экономически слаба. Германия была лоскутным аграрным государством, почти что парком посреди Европы. Парком, где люди пугали своих детей, рассказывая им о дне, когда чудовище по имени САК пролетело над их страной, обратив её в пепел. Большая часть территории, особенно Рурская долина, до сих пор оставалась пустошью. Британия, напротив, стала ярким примером того, чего можно достичь. Большая часть немцев осталась там. Те, у кого уцелели семьи, вывезли их из Германии. Их ассимилировали спокойно и без суеты. Большинство историков пришло к выводу, что Черчилль был бы неважным военным лидером, но в мирное время проявил себя превосходно. Дедмону довелось однажды прочитать роман, в котором предполагалось развитие событий с безуспешным переворотом Галифакса и Батлера. Война могла бы закончиться на два года раньше и без использования ядерного оружия. Ну, в фантастике всё возможно.

Время, последовавшее за «Великаном», стало бедственными для Европы. Среди выжившего немецкого населения распространялись эпидемии, особенно пищевые отравления, дизентерия и тиф. Без крыши над головой особенно страдали те, кто получил ожоги, а лучевая болезнь повысила восприимчивость к инфекциям пятикратно. В том году и в следующем в Европе не уродились зерновые, температура и осадки повсюду были ниже нормы. Во многих областях поля погубила повышенная концентрация озона, смог и другие атмосферные загрязнения, в других — радиоактивные осадки.