— Какой ты молодец! А я и не догадалась, что можно сделать такой цветок!
Глаза Додолы сияли, она обняла меня руками за шею и поцеловала. Вдруг я заметил какую-то тень у входа в парк и повернул голову.
— Ты покусился на мою честь! Теперь я смогу смыть позор только кровью. Твоей, грязный медведь!
Там стоял Перун и трое его офицеров, с каменными лицами. Додола отпрянула от меня и испуганно смотрела на своего жениха.
— Додола, иди в зал.
— Послушай, всё обстоит не так, как ты думаешь, — сказал я, понимая, что разговоры бесполезны. Даже если Перун и поверит, что вряд ли, он всё равно использует ситуацию, чтобы разделаться со мной. Перевес явно на его стороне, а офицеры подтвердят любую версию происшедшего.
— Я всегда знал, что ты обманщик, но сейчас ты покусился на честь семьи. И за это ты умрёшь.
— Ты далеко зашёл, Перун, не зарывайся. Если я виновен, тогда пусть совет решает, как меня наказать.
— На этот раз ты не спрячешься за отца, я убью тебя прямо сейчас.
Из его ладоней готовы были вылететь молнии. Я почувствовал, как сила сгущается вокруг меня. Моя сила. Стало темно, за моей спиной на перевязи возник меч. Огромная чёрная птица с резкими очертаниями села мне на плечо, ещё пара десятков таких птиц стали кружить над нами.
— Это навьи, души умерших! — глядя на них, испуганно зашептал один из офицеров Перуна.
— Пока не поздно, остановись. Додола верна тебе, мы просто создавали цветы.
Я пытался предотвратить кровопролитие, и на мгновенье показалось, что мне это удалось. Перун расслабился, опустил руки, зарождающиеся молнии на его руках уменьшились. Я поверил, и навья взлетела с моего плеча. Внезапно он ударил. Впечатление было таким, как будто в меня врезался грузовик на полном ходу. Наверное, на несколько секунд я потерял сознание. Когда я пришёл в себя, то увидел, как Перун и его офицеры отбиваются от нападающих на них навий. Всё это происходило как в кошмаре. Вот навья спикировала на спину офицера, её огромный острый клюв погружается в его голову, всё глубже и глубже. Наконец, навья полностью исчезла в его теле. Как страшно он закричал! А потом его глаза из голубых стали полностью чёрными, он зарубил своим мечом стоящего рядом товарища и бросился на Перуна.
Я с трудом встал и достал из ножен свой меч. Наверное, у меня были сломаны несколько рёбер, каждый вдох причинял мне боль. Оставшийся в живых офицер кинулся на меня, попытавшись воспользоваться моей слабостью, но всё же ему было далеко до меня, даже раненого. Я достал его уколом меча в незащищённую доспехами шею, и он стал заваливаться на меня. Тогда я схватил его за пояс и швырнул в Перуна, добивавшего своего офицера, телом которого управляла навья.
Перун даже не покачнулся, а только удивлённо посмотрел на меня.
Его взгляд, казалось, выражал, что этого-то он от меня никак не ожидал. Потом он перехватил свой топор поудобнее и медленно направился ко мне. В его глазах я увидел решимость и понял, что он готов убить меня. Навьи атаковали его со всех сторон, но завладеть его телом они не могли, и Перун только отмахивался от них левой рукой, одетой в стальную перчатку.
Я пятился, выставив перед собой меч, пока не прижался спиной к мраморному краю фонтана. Он ударил сверху, очень быстро. Я едва успел отскочить, тогда его топор врезался в фонтан и расколол его. Я почувствовал, как острые осколки мрамора впиваются в мою руку. В течение нескольких минут Перун постоянно атаковал, а я мог только защищаться. Его удары были такой силы, что я с трудом отбивал их своим мечом. Вдруг я увидел, что мёртвый офицер Перуна, которого я использовал как метательное оружие, встал и, покачиваясь, идёт к нам. Глаза его были чёрными, лицо ничего не выражало, а из горла толчками выходила кровь. Офицер подошёл к Перуну сзади и ударил мечом по его ногам.
Если бы Перун был повнимательнее, то без труда заметил бы этот ходячий труп, но он был слишком занят мной, ведь победа была так близка! Когда он падал с перерезанными сухожилиями, я увидел в его глазах не боль или страх быть убитым, а разочарование из-за упущенной мести.
Я стоял над стонущим Перуном с мечом в руке, как вдруг парк наполнился голосами и звоном оружия, и голос моего брата Сварога громко произнёс:
