Самоироничная, донкихотская, воинственная, но романтическая фигура Ульриха фон Лихтенштейна символизировала новое направление в европейской культуре. Мы вспоминаем сладкозвучные арфы и флейты менестрелей XIII в., юмор «Игры Даниила» (своеобразного религиозного мюзикла, написанного в соборе Святого Петра в Бове), игривых горгулий и мизерикордии, украшавшие церкви по всей Европе. Есть что-то провокационное и в любви Ульриха к переодеванию, хотя из других записей он известен нам как ответственный и весьма эффективный региональный администратор. На какое-то мгновение можно даже представить тринадцатое столетие ярким, приятным летом удовольствия, полным оптимизма, выраженного в английских народных песнях того периода – «Весело, пока длится лето» («Miri it is while summer y-last») и «Лето настает» («Sumer is i-coming in»). Но потом придется напомнить себе, что в начале этого века мы видели вершину папского могущества – в те годы, когда трон занимал бескомпромиссный Иннокентий III (1198–1216). В том же веке случилось не менее шести крестовых походов, в том числе и печально знаменитый Четвертый крестовый поход, проповедь о котором произнес Иннокентий III, но направленный против христианского Константинополя по наущению жадных венецианцев. После призыва Иннокентия возобновить сражения в Испании королевства Арагон, Наварра, Кастилия и Португалия объединились, чтобы разгромить династию Альмохадов в битве при Лас-Навас-де-Толосе в 1212 г. Под натиском христианских армий в 1236 г. пала Кордова, а в 1248 – Севилья; к 1294 г. весь Пиренейский полуостров, не считая Гранады, был в руках христиан. Иннокентий III также издал буллу, санкционировавшую Ливонский крестовый поход: немецкие и датские войска отправились в Ливонию и Эстонию, чтобы силой обратить в христианство последних язычников Европы. Тот же самый папа стоял и за Альбигойским крестовым походом, в котором Симон де Монфор во имя христианской праведности уничтожил тысячи «еретиков»-катаров на юго-западе Франции. Когда в 1209 г. де Монфор полностью вырезал население Безье, сопровождавший его папский легат, как говорят, приказал ему не разбираться, кто здесь катары, а кто – невинные католики. «Убивайте всех, Господь узнает своих», – сказал ему клирик. И наконец, но не в последнюю очередь, это столетие увидело ужасные зверства монгольских армий Чингисхана, которые в итоге можно посчитать самым страшным геноцидом в истории человечества. Мы не знаем, сколько точно человек было убито, но, по некоторым оценкам, около 30 миллионов – а все население мира в ту пору не превышало 400 миллионов.
Даже развлечения в этом веке отличались жестокостью. Турниры, конечно, были весьма торжественным зрелищем, где рыцари в роскошной геральдической одежде защищали свою честь, но схватки зачастую оканчивались смертью участников. Аналогии с современным регби или американским футболом, которые проводят некоторые историки, совершенно неуместны. Посмотрите хотя бы, что случилось с правящим домом Голландии. В 1223 г. на турнире погибает граф Голландии, в 1234 г. – его сын и наследник, а спустя четыре года – младший сын, бывший регентом во время малолетства его внука. Если бы три поколения какого-нибудь европейского королевского дома погибли во время игры в регби, сравнение было бы более-менее обоснованным, но по степени опасности рыцарские турниры XIII в. намного превосходили любое современное развлечение. В 1241 г., через год после веселого путешествия Ульриха, переодетого королем Артуром, на одном-единственном турнире в германском Нойсе погибло более 80 рыцарей[26]. Чем дольше мы размышляем над XIII в., тем труднее сопоставить кровопролитие с фривольностью рыцарских романов, веселыми песнями о приходе лета и дуэлями в женской одежде.
Но если отойти чуть подальше, то вы поймете, что эти непримиримые вроде бы крайности словно обрамляют более широкую линейку общественных явлений. Расцвет культа рыцарства начался после изобретения геральдики в третьей четверти предыдущего века. Ульриховский стиль стихосложения следует жанру куртуазных романов в артуровской традиции, но вместе с тем напоминает и автобиографическую трубадурскую поэзию, зачинателем которой стал Вильгельм, граф Аквитанский, а самым ярким представителем – Бернарт де Вентадорн, творивший в конце XII в. С другой стороны, возможности церкви отправить христиан на войну с мусульманами начали ослабевать. Когда император Священной Римской империи Фридрих II в 1228 г. возглавил Шестой крестовый поход, он рассматривал его не как повод убивать иноверцев. Император всю жизнь принимал при дворе мусульманских мудрецов; более того, он был о них более высокого мнения, чем о папе. Он договорился с мусульманами о возвращении Иерусалима под контроль христиан, просто подкупив их, вместо того, чтобы сражаться. Таким образом, Шестой крестовый поход стал первой и единственной экспедицией в Святую землю со времен Первого крестового похода, которой удалось добиться заявленной цели – вернуть Иерусалим в руки христиан. Город оставался христианским до 1244 г. – и, в отличие от Первого крестового похода, не пролилось ни капли крови. Девятый крестовый поход 1271–1272 гг. был последней военной попыткой Запада отстоять государства крестоносцев. После потери последней христианской крепости, Акры, в 1291 г. «крестоносный дух» превратился в фигуру речи. Соответственно, Ульрих писал в то время, когда рост популярности светских романов и путешествий совпал с упадком крестоносного пыла и ослаблением феодальной системы. Фривольность его произведений довольно необычна, а длинные светлые волосы и вовсе делают его уникальной фигурой, но на самом деле больше всего поражает то, что он был свободен духом, сам выбирал себе судьбу и смело говорил о своих чувствах
