По этой причине Гебра принимает решение самостоятельно написать об экспериментах Земмельвейса. Его статья выходит в том же 1847 году вместе с декабрьским номером журнала Кайзерского и Королевского медицинского общества в Вене, и позже – в номере за апрель 1848 года.
Но эти статьи едва ли нашли отклик. Утверждения Земмельвейса были слишком революционны для акушеров и прочих врачей Европы, предпочитавших давно устоявшиеся представления, а потому нововведениям противились даже самые знаменитые из них и наиболее уверенные в себе. По этой причине реакцией были гробовое молчание и полное пренебрежение.
В начале 1849 года на сцене рядом с Земмельвейсом возникает главный врач Венского общества врачей Халлер. Он впервые признает, что открытие Земмельвейса имеет значение не только для предотвращения послеродовой лихорадки. «Значение этого изобретения… для госпиталей в целом и для операционных залов в особенности сложно переоценить, а потому оно видится мне достойным внимания всех деятелей науки…»
Но никто из хирургов, в палатах которых тысячами умирали от различных форм раневой лихорадки и нагноения ран, не отреагировал на этот весьма прозрачный намек.
Шкода потребовал от профессорско-преподавательского состава Венского университета создания специальной комиссии, которая должна была изучить выявленные Земмельвейсом новые факты и вынести свое решение. И профессорско-преподавательский состав, посовещавшись, действительно принял решение создать подобный орган.
Однако когда об этом узнал профессор Кляйн, он, хотя и был личностью весьма недалекой, заподозрил неладное. Он не исключал неприятной мысли, что его подчиненный, над которым в его клинике только и делают, что насмехаются, стоял на пороге грандиозного успеха. От подобного Кляйну человека сложно было ожидать добродетели, но тогда он повел себя невероятно подло и коварно. Огромную роль сыграл тот факт, что Земмельвейс, будучи урожденным венгром, симпатизировал недовольным правительством революционерам и поддерживал революционные восстания, которые разгорелись в 1848 году в Вене. И Кляйн, прознав о его симпатиях, донес на него. Соответствующее министерство запретило проведение уже назначенного заседания по учению Земмельвейса о причинах послеродовой лихорадки! Но Кляйну удается еще сильнее насолить своему ассистенту: он добился того, что Земмельвейсу было отказано в продлении двухгодичного трудового договора. Таким образом полномочия Земмельвейса были сильно ограничены – он был отлучен от серьезной работы в первом отделении акушерской клиники. Почти сразу же он предпринял ряд экспериментов на кроликах, чтобы доказать, что родовые пути могут пустить в тело инфекцию, которая распространится на все внутренние органы. Кляйн отказал ему также в использовании историй болезни пациентов его клиники, хотя они были критически необходимы Земмельвейсу для статистических исследований. Шкода и Гебра снова принялись убеждать его в том, что ему необходимо отстоять свое право на доскональный и объективный анализ выявленных им фактов Королевским обществом врачей. И в конце концов Земмельвейс сумел перешагнуть через все, что удерживало его, и решился представить свою работу компетентной комиссии. Это случилось пятнадцатого мая. Он взялся за дело самостоятельно, нерасторопно и неуклюже, бывал вдохновленным и отчаявшимся, полным негодования от чужой недальновидности и слепоты, на которую повсюду натыкался. Но все же он сумел показаться достаточно убедительным, чтобы его второй доклад был опубликовал восемнадцатого июня, а уже пятнадцатого июля последовала дискуссия, на которой его изобретение было впервые официально одобрено.
Но вдруг он снова оказался скованным паническим страхом перед пером и бумагой. Он с ужасом гонит от себя мысли о том, чтобы письменно изложить свои постулаты. Поэтому тогда были опубликованы лишь отрывочные тезисы, сформулированные и записанные чужой рукой.
Первая попытка добиться признания речью и пером окончилась ничем, и Земмельвейса никак нельзя было побудить возобновить попытки. Он верил, что только работа способна привести его к успеху. Заручившись поддержкой профессора Шкоды, он начинает подыскивать себе новое место и должность приват-доцента. Через восемь долгих месяцев утомительного ожидания таковое было ему предложено. Он принял это предложение с радостью на душе, но, к несчастью, вскоре понял, в каких кандалах он оказался. Ему запретили собирать данные по своей теме и проводить исследования на пациентках. На лекциях Земмельвейсу было позволено пользоваться только макетом – разборной моделью женщины.
