*3 Имеется в виду еврейское кладбище (Cimitero israelitico) в Триесте.
*4 Жена некоего Филиппе Мейселя, Ада Хирш Мейсел покончила жизнь самоубийством 20 октября 1911 г.
Она поднимает руки, пытаясь застегнуть на шее черное кисейное платье. Она не может: нет, она не может. Она пятится ко мне без слов. Я поднимаю руки, чтобы помочь: ее руки опускаются. Я держу мягкие как паутинка края ее платья и, застегивая, вижу сквозь прорезь черной кисеи ее гибкое тело в оранжевой рубашке. Рубашка скользит бретельками по плечам и медленно спадает: гибкое гладкое голое тело мерцает серебристой чешуей. Рубашка скользит по изящным, из гладкого отшлифованного серебра, ягодицам и по их бороздке, потускневшая серебряная тень… Пальцы холодные и спокойные и шевелящиеся… Прикосновение, прикосновение.
Короткое бессмысленное беспомощное слабое дыхание. Однако нагнись и внемли: голос. Воробей над колесницей Джаггернаута*1, трясущийся потрясатель земли*2. Пожалуйста, господин Бог, большой господин Бог! Прощай большой мир!.. Aber das 1st eine Schweinerei! *3.
*1 Джаггернаут — одно из воплощений бога Вишну (инд. миф.).
*2 Как видно, Джойс пародирует известное высказывание Роберта Грина о Шекспире: "Единственный потрясатель сцены".
*3 Ведь это же свинство! (нем.).
Огромные банты на ее изящных бронзовых туфлях: шпоры избалованной птицы.
ДАМА ШЕСТВУЕТ БЫСТРО, БЫСТРО, БЫСТРО… Чистый воздух на горной дороге. Сыро просыпается Триест: сырой солнечный свет на его сваленных беспорядочной кучей крышах, с коричневыми черепицами, черепахоподобных; толпы изнеможденных жуков ожидают национального освобождения. Беллуомо встает с постели жены любовника своей жены: оживленная хозяйка суетится, терновоглазая, с блюдцем уксусной кислоты в руках*4… Чистый воздух и тишина на горной дороге: и копыта. Девушка в седле. Гедда! Гедда Габлер! *5
*4 Этот пассаж в слегка измененном виде использован в "Улиссе".
*5 Гедда Габлер — героиня одноименной драмы Г. Ибсена.
Продавцы предлагают на своих алтарях новоявленные фрукты: зеленовато-желтые лимоны, рубиновые вишни, застенчивые персики с оборванными листьями. Карета проезжает через ряды парусиновых лавок, спицы ее колес вращаются в ослепительном сверкании. Дорогу! Ее отец со своим сыном сидят в карете. У них глаза совиные и мудрость совиная. Совиная мудрость пялит глаза, размышляя над учением Summa contra Gentiles *6.
*6 "Сумма против язычников" (латин.). Известный труд Фомы Аквинского (1225–1274).
Она считает, что итальянские джентльмены были правы, вытащив Этторе Альбини *7, критика Secolo *8, из партера за то, что тот не встал, когда оркестр заиграл Королевский марш. Об этом она узнала за ужином. Э-э. Они любят свою страну, когда совершенно уверены в том, которая это именно страна.
Музыкальный критик газеты "АБанти" (у Джойса "Секоло") Этторе Альбини был выдворен из Ла Скала 17 декабря 1911 г.
*8 "Век" (ит.), название газеты.
Она внемлет: дева весьма благоразумная.
Юбка приподнятая неожиданным движением ее колена; белое кружево, окаймляющее нижнюю юбку, приподнятую выше положенного, растянутая на всю ногу паутина чулка. Si pol?*1
*1 Правильнее Si puo? Позвольте (ит.), первые слова Пролога Леонкавал-ло "Паяцы".
Тихо наигрываю, напевая томную песенку Джона Дауленда. НЕ ХОЧЕТСЯ РАССТАВАТЬСЯ: мне тоже не хочется уходить. Тот век передо мной. Здесь раскрываясь из тьмы вожделения — глаза, что заставляют тускнеть вспыхивающий восток, их мерцание — мерцание пены, покрывающей сточный колодец двора слюнтявого Джеймса*2. Здесь вина сплошь янтарные, замирающие каденции сладкозвучных напевов, гордый менуэт, добрые леди, флиртующие со своих балконов почмокивающими устами, загнившие сифилисом девки и молодые кумушки, которые, весело отдаваясь своим насильникам, обнимают и обнимают их вновь.
*2 Имеется в виду король Джеймс Стюарт. Этот пассаж использован Джойсом в "Портрете художника".
Сырое, покрытое пеленой весеннее утро. Слабое благоуханье парит над утренним Парижем: анис, влажные опилки, горячий мякиш хлеба: и когда я перехожу мост Сен-Мишель, синевато-стальная пробуждающаяся вода охлаждает сердце мое. Она струится и плещет вокруг острова, где живут люди со времен каменного века… Рыжевато-коричневое уныние в обширной, отделанной горгульями *3 церкви. Холодно, как в то утро: quia frigus erat *4. На ступенях высокого алтаря голые, словно тело Господне, лежат священнослужители, распростертые в бессильной молитве. Голос невидимого чтеца подымается, читая нараспев из Осии. Наес dicit Dominus: in tribulatione sua mane consurgent ad me. Venite et revertamur ad Dominum *5. Она стоит рядом со мной, бледная и озябшая, окутанная тенями грехотемного нефа, тонкий локоть ее возле моей руки. Ее тело напоминает о трепете того сырого, покрытого пеленой тумана утра, торопливые факелы, жестокие глаза. Ее душа опечалена. Трепещет и хочет плакать. Не плачь по мне, о дочь Иерусалима!
