"Непотребства", неприличия, физиологизмы Джойса, шокирующие лицемеров и ханжей, — это ведь правда жизни, отнюдь не худшая ее часть, далеко не самая "непотребная" из того, что каждодневно свершается в сотнях миллионах постелей, в хлевах и полях…
Любопытна половая окраска потока сознания, разного для мужских и женских персонажей. Адекватно сексуальным особенностям психологии внутренняя речь мужчин отрывиста, структурированна, даже логична, напротив, поток сознания женщин текуч, алогичен, лишен причинно-следственных связей, насыщен феминизмами.
Читателя, одолевшего семнадцать эпизодов "Улисса", удивить трудно. Но все же конец поражает — сорок с лишним страниц текста, рискованного даже с точки зрения ко всему привыкшего человека XX в., текста, на первый взгляд представляющего собой одно предложение, к тому же без единого знака препинания. На самом деле эпизод состоит из восьми гигантских, лавообразных предложений, в первом из которых — две с половиной тысячи слов.
Место действия — постель Молли Блум, точнее, сознание засыпающей героини, которая вспоминает не только прожитый день, но и всю свою женскую жизнь. Время действия неизвестно — может быть, два часа ночи, а может быть вечность. Орган, который символически представляет текст, — условно говоря плоть. Но этому тексту, по замыслу Джойса, "не нужно было символизировать какое-либо искусство". Символ всего эпизода — земля. Ведь только поначалу Молли — самая обычная тридцатилетняя женщина, буржуазка с Экклс-стрит, ирландская мадам Бовари. Постепенно она вырастает до гигантского символа Матери Земли Геи, она сама природа, начало начал. Как и в природе, в потоке сознания Молли натурализм нисколько не противоречит романтизму, который становится особенно заметным на последних страницах романа. Ритм монолога ритм, передающий движение и вращение Земли. В тексте поэтому есть несколько опорных слов или, по Джойсу, — слов-лейтмотивов: это не только "самое позитивное слово в английском языке — слово "да", которым все начинается и все кончается", как писал Джойс, но также слова "женщина", "мужчина", "он".
Да?..
Поток сознания, внутренняя речь Джойса — явление не столько психологическое, сколько литературное: имитируя жизнь сознания, художник решает художественные задачи — наряду с передачей внутреннего мира живописует незримое и неслышимое, ищет средства смысловой насыщенности и художественной выразительности, организует и монтирует несказанное в виде потока слов, воспринимаемых как поток образов.
Набоков давно заметил, что использование внутренней речи преувеличивает словесную сторону мышления: поток сознания не столько вербальное, сколько образное явление, бессознательная жизнь бессловесна. Конечно, Джойс понимал это, но, как художник, стремился преодолеть трудность ее изображения новыми художественными средствами — интонациями, впечатлениями, слуховыми эквивалентами внутреннего мира. "Я настаиваю, — писал он, — что это переложение из зримого в слышимое — сама сущность искусства, ибо оно озабочено исключительно лишь тем воздействием, какого хочет добиться… И, в конечном счете, весь внутренний монолог в "Улиссе" есть именно это".
Хотя внутренняя речь как художественный прием не эквивалентна психологическому потоку сознания, Джойсу принадлежит открытие возможности передать потоком слов внутреннюю жизнь сознания. Стюарт Гильберт цитирует слова, сказанные ему самим Джойсом: "Для меня едва ли имело значение, является ли поток сознания в романе "достоверным" или же нет; эта техника лишь послужила мне мостом, по которому я провел свои восемнадцать эпизодов. И когда мои войска перешли через мост, кому угодно предоставляется при желании взорвать этот мост на воздух".
