«И па́ки гряду́щаго со сла́вою суди́ти живы́м и ме́ртвым, Его́же Ца́рствию не бу́дет конца́. И в Ду́ха Свята́го, Го́спода, Животворя́щаго, И́же от Отца́ исходя́щаго, И́же со Отце́м и Сы́ном спокланя́ема и ссла́вима, глаго́лавшаго проро́ки. Во еди́ну Святу́ю, Собо́рную и Апо́стольскую Це́рковь». — Согласитесь, всегда в тему и актуально, потому, как непонятно.
В подобных спорах, важно не то, что ты сказал, а как ты это сделал. Пусть свои слова — полная ахинея и чушь собачья. Однако всякая чушь, произнесенная твердым убедительным тоном, с лихвой покроет любую истину, неуверенно промямленную оппонентом.
После поездки в Боровеский Трифонов монастырь, основанный по словам Егоровны лет четыреста назад святым старцем Трифоном (ну а кем же еще, судя по названию?), я буду допущен к другим источникам знаний: математике, географии, истории и прочим премудростям, кои должен знать боярский отпрыск. Жду этого момента с нетерпением.
Постепенно Протва начала возвращаться в свое естественное русло. Как следствие, стали освобождаться от воды заливные пойменные луга. Зашедшая на поля вместе с вешними водами рыба скапливалась в многочисленных бочагах, площадь которых катастрофически уменьшалась едва ли не на глазах.
В один прекрасный день, я усмотрел на пойме толпы народа, шарящего по оставленным после разлива мелким озерцам. На мой вопрос, «чем это они там заняты?», старушка ответила:
— Так рыбу ловят, Андрюшенька.
Нельзя сказать, чтобы по прошлой жизни я был очень уж заядлым рыбаком. Сидеть на берегу с удочкой, объедаемый крылатыми кровопийцами — это не по мне. А вот в компании мужиков побродить с бреднем или еще какой браконьерской снастью — наш метод. Ну, разумеется, посидеть вечерком на берегу у костерка выпить водки и закусить ушицей из свежевыловленной рыбы.
— Бабушка, а как бы и мне присоединиться к этому пиру жизни?
— Чего? — не поняла старушка.
— Ну рыбки половить.
— А это, — старушка почесала затылок. — Дык если рыба нужна, завтрева свистну добролюбовские воз подгонят. У них её счас девать некуда, свиньям да курям скармливают.
— Не, Егоровна, тут важен не результат. Процесс главное. — Немного подумав, добавил: — Хотя результат также важен. Я один рецепт как закоптить леща знаю. Пальчики оближешь.
— Дык у нас и коптильни нет, милок.
— Сам сделаю, — с уверенным видом заявил я.
Вообще-то в устах двенадцатилетнего мальчишки мои слова выглядели, пожалуй, неубедительно. Однако я постарался вложить в них столько уверенности, что лед недоверия к моим возможностям был сломан. Егоровна вытащила из сарая плетеную из ивовых прутьев здоровенную корзину.
— Вот этим и лови. Протаскивай по бочагу, глядишь, что и попадется. Я б тебе помогла, но у меня назавтра куча народу на прием припрется, чай две недели без мово вспоможения, вот и поднакопилось страждущих.
Я критически осмотрел орудие лова, подержал в руках, оценивая вес. Тяжеловато уж больно для моего пока что хилого организма. Тут же в памяти всплыла простейшая схема легкого бредня, посредством которого несложно ловить рыбу в одиночку.
— Не, бабушка, такая конструкция не пойдет. Я видел обрывок сети в сарае. Дозволь сделать снасть получше.
— А смогёшь? — с нескрываемым сомнением посмотрела на меня старушка.
— А чего там мочь, дело нехитрое, — уверенным тоном выдал я.
— Тады, пользуйся. Еще что-нить тебе надо?
— Бечевы льняной бобину, ниток суровых катушку, немного дегтя, инструмент сам знаю где находится.
Егоровна удивленно посмотрела на «боярича», по её глубокому убеждению криворукого и неспособного держать в руках ничего тяжелее ложки. А тут вдруг такое выдал!
— Хорошо, внучок, но коль ничего у тебя не сладится, завтрева можешь взять на рыбалку корзину.
Чтобы не выглядеть в глазах доверчивой старушки болтливым хвастуном, немедленно взялся за дело. Для этого вытащил из сарая во двор кусок крупноячеистой сети размером примерно два на два метра. Дырявая во многих местах, но не критично, главное, не гнилая, а прорехи как-нибудь залатаем. Затем достал деревянный ящик с ручкой со всяким столярным инструментом, забытым по пьяни наемным работягой, правившим избу пару лет назад. М-да, видно крепко отшибло память мужику винище, коль не вернулся за оставленным добром, а может, и сгинул где-нибудь под забором, или зарезали сердечного лихие люди. Всякое в жизни бывает.
