Очередной мощный залп «речной артиллерии» заставил меня вскочить с постели и начать одеваться. В комнате было довольно светло из-за льющегося в незанавешенное окно лунного света, да еще масляная лампадка у образов служила своего рода ночником, так что бежать к столу и зажигать керосиновую лампу не пришлось.
Глядь, Егоровна также проснулась. Едва успел надеть штаны и рубаху, старушка тут как тут с керосиновой лампой в руке. Моя покровительница и благодетельница не может спать без света, поэтому по ночам в её спаленке всегда горит ночничок.
— Андрюша, проснулся, мальчик! А чего поднялся?
— Хочу посмотреть, что там на реке происходит.
— Дык, лед пошел. Значица, весна пришла.
Накинув полушубки, мы вышли на крыльцо. Благодаря полной луне, окрест было все отлично видно. Дом Егоровны находился на левом берегу Протвы, немногим выше по течению деревеньки Добролюбово, также расположенной на довольно крутом взгорье, только на противоположном правом берегу. Ниже по течению вдоль нашего берега аж до самого Боровеска широко раскинулись заливные пойменные луга.
В данный момент я имел удовольствие наблюдать, как поднявшиеся на попа льдины сгрудились в трехстах метрах вниз по течению в районе брода и образовали своего рода плотину. Подпертая речная вода какое-то время скапливалась, норовя прорвать возникшую преграду, но подошедшие льдины лишь еще больше укрепили запруду. В какой-то момент река вышла из берегов и бурлящий поток устремился на заснеженную равнину. В течение часа протяженный участок поймы был затоплен полностью. А вода в реке тем временем все продолжала и продолжала пребывать. И не мудрено, теплый воздух, поступающий в последние дни из южных широт планеты, заставляет снег в лесах таять значительно активнее. Отсюда резкое поступление воды в речное русло.
В какой-то момент выше по течению река буквально вспучилась. Похоже, где-то в верховьях напору воды все-таки удалось прорвать точно такую же ледяную дамбу, возможно не одну, и накопившийся избыток воды вместе с массивом льда помчался вниз по течению, сметая все на своем пути. Неподалеку от нас на самой стремнине был небольшой островок, заросший невысокими деревцами и кустарником. Водно-ледяной вал, пройдясь по нему, в мгновенье ока повыдирал всю растительность вместе с корнями и потащил куда-то вниз по течению. Наконец он достиг плотины на переправе. Удар влекомых бурным водным потоком льдин по запруде был страшен, будто где-то рядом шарахнул мощный разряд небесного электричества с соответствующим громовым аккомпанементом. Я едва не присел от неожиданности, а Егоровна принялась усердно креститься и причитать:
— Свят, свят, свят! Спаси и сохрани, Боже Праведный!
Я же не мог отвести взгляда от творящегося на моих глазах разгула стихий. Плотина в мгновенье ока разлетелась на множество ледяных обломков и вниз по течению Протвы помчался очередной вал воды вперемешку со льдом и всяким растительным мусором. Отдельные льдины буквально выбрасывало на открытые пойменные пространства.
Вдоволь налюбовавшись ледоходом, мы с хозяйкой вернулись в дом. Егоровна поставила самовар. Попили чайку с моим любимым абрикосовым вареньем и домашними пышками. Между тем Василиса Егоровна развлекала меня познавательными рассказами из местной жизни.
— Ну вот, внучок, таперича ажно две недели как на острове жить будем в отрыве от людей. Высокая вода стоять будет пока основной снег из леса не сгонит. А лёд еще пару дней и весь протащит. Опосля токо отдельные льдины поплывут. Лет пять тому как мимо моей избы будто корабь проплыл, а на ём зайцев десятка два, может больше. Верещат, плачут будто детки малые. Благо добролюбовские мужики с лодкой поспели. Оттолкнули льдину на наш берег, косые как горох посыпали на землю и тут же в лес рванули аки угорелые. Смеялась тогда ажно до слез. А еще…
Я слушал добрую старушку, доносившийся со стороны реки грохот ломающегося льда и так мне хорошо стало и легко на душе, будто снова в гостях у родителей отца. В одно мгновение все предыдущие треволнения по поводу моего неопределенного будущего, а также грядущего конфликта двух уважаемых боярских родов, неизвестно каким боком способного затронуть меня, как-то сами собой развеялись. Неожиданно для себя самого я вдруг решил — плевать мне на Иноземцевых и Шуйских. Не хочу ввязываться в их смертельную свару и вообще, хочу держаться от всей этой грязи как можно дальше.
