Молодежь, не замороченная на матримониальных перспективах, обсуждала достоинства той или иной девчонки. В этом историческом периоде особым спросом пользовались девы посисястее и пожопастее, чтоб, что называется, взял в руку, маешь вещь. Привычные для человека двадцать первого века женские пропорции здесь не котировались. Ну и ладно, мне же лучше — больше достанется. Пока крутился успел присмотреть несколько стройняшек со смазливыми личиками. Пожалуй, к какой-нибудь стоит подкатить, может получится затащить в скирду и хорошенько отскирдовать. Э-эх! Вроде бы при юном теле мозги взрослого человека, а все мысли, кому бы юбку задрать. А куда деваться? Гормон гуляет по организму, своего требует. Помнится, еще на той Земле прочитал где-то про деда восьмидесятилетнего, как он завалил на грядке соседку по даче шестидесяти лет и попользовал по прямому назначению. Вот казус, так казус. Нагрянувшим полицейским сказал, что уж больно красивая девка, не смог удержаться. Вот такие деды бывают, а тут юный организм, измученный тяжелыми физическими нагрузками, которые, вопреки утверждениям всяких умников, ничуть не ослабляют тягу к противоположному полу, наоборот, делают её еще более сильной.
Наконец всех пригласили к столу. Чинно расселись по лавкам. Чинно дерябнули по первой. Сам-то я пил квас, но мои товарищи махнули какой-то мутноватой жидкости. Употреблять вино или, упаси Господь, местный самогон нет никакого желания. Если что, пробку понюхаю, а там и своей дури хватит за глаза.
Рядышком со мной примостилась какая-то незнакомая девчонка лет шестнадцати. Ничего так на внешность. Она то и дело подкладывала мне всяких вкусняшек.
— Андрей Драгомирович, эти пирожки я сама пекла, извольте откушать. Андрей Драгомирович. Холодец да под хрен исключительно приятственный на вкус, позвольте я вам на тарелочку положу. Андрей Драгомирович… — Откровенно говоря, достала своей трескотней. Интересно, откуда узнала мое отчество и общается на «вы» будто с благородным.
— Послушай, как там тебя?..
— Маша, Мария Фролова, — скромно потупив глазки, представилась девушка.
— Так вот, Маша, давай без этих самых барских штучек на «ты» и без отчеств.
— Как скажешь, Андрюшенька, давай я тебе положу…
Её назойливое внимание, в конечном итоге, достало хуже горькой редьки. Еще по прошлой жизни страх как не люблю трещоток в юбке. Моя первая супруга была именно из таких. В конечном итоге она меня достала, я не выдержал, высказал всё, что думаю о её умственных способностях, разбежались мирно по обоюдному согласию без особых скандалов и дележки имущества, поскольку за столь короткий срок ничего толком не нажили.
Наконец поступила команда выходить из-за столов. Пока дамы убирали грязную посуду и оставшуюся еду с выпивкой, на сцене появился музыкальный коллектив. А я-то думал, к чему среди молодежной тусовки солидные мужчины среднего возраста, особенно один бородатый брюнет в темном костюме, при шляпе и свисающими с висков длинными волосами, завитыми в причудливые косички. Наконец-то мне удалось разобраться, что тут делает один из потомков Иакова, замеченный мной ранее за одним из столов.
— Оркестра из Боровеска, обычно на свадьбах, похоронах и прочих застольях играют, — пояснил всезнающий Глист, — счас у их с работой плоховато, вот и согласились приехать к нам. Начальник ихний Давид Моисеевич Михельсон уж-жасно талантливый мужик, грят, сам музыку сочиняет.
Вооружившись скрипкой и смычком, Давид Моисеевич указывал места аккордеонисту, барабанщику и ложкарю по совместительству, мужичку с мандолиной, рожечнику и дудочнику. Вне всякого сомнения, коллектив был дружный и слаженный — быстро расселись, быстро настроились и вскоре грянули довольно заунывную мелодию.
Те, парни что не ушли на перекур начали разбирать девчонок и изображать танец типа «ручейка» моей первой реальности. Чёрт! И это у них называется плясками?! У нас на похоронах веселее. Возможно, я что-то не понимаю? Подожду, может быть, дальше зададут трепака, ну, к примеру, «Семь сорок».
Мои ожидания были разбиты следующим заунывным мотивом, под который кроме «ручейка» и танцевать-то нечего.
