Летом быстро развидняется. Казалось, только что Млечный путь серебристой дорожкой торил небосвод из края в край, как вдруг он начал расплываться, таять и исчезать в розовеющей глубине июльского неба. Легкие перышки облаков неслышно неслись нам навстречу. Я поежился от утренней свежести. Сна как не бывало. Снова вскачь понеслись тревожные мысли. Пока еще было время для отмены опрометчивого решения, я предложил дать задний ход.
– Может, не полезем? Ведь это воровство, – хриплым голосом, непроизвольно сглотнув слюну, спросил я Данилу. А тот уже закусил удила.
– Еще чего. Кто из нас вор, еще надо будет разбираться. Мы по сравнению с ним святые.
Я деланно рассмеялся.
– А с тебя иконы писать.
Мне бы его уверенность. Не зря у него дома на видном месте висит ремень. Данилина бабка, в противовес учению Макаренко и Ушинского считает его лучшим педагогическим средством. Но сейчас, по-моему, и он не убедил бы моего дружка, он был уверен, что мы идем на благое дело. Данила всех на свете считал жуликами, а Хвату-Барыге готов был среди них присвоить звание фельдмаршала.
Пару лет назад, на нашей же улице, опоясывающей озеро, Хват-Барыга купил большой участок земли. Год на этой территории работали несколько бригад строителей, затем озеленителей, а в начале года, за высоченным кирпичным забором, уже луковками крыши тянулся к небу трехэтажный, красивый особняк. Я подозреваю, что Данила, не раз уже с забора заглядывал внутрь, во двор.
К дому Хвата можно было подойти по тропинке, со стороны озера. Разное, про дом болтали. Говорили, что весь особняк у него в зеркалах, и пол, и потолок. Такого ни у кого из «новых русских» в городке не было. Я раз слышал, как мужики у магазина восхищались:
– Там зеркалов, как во дворце, замучаешься бить по пьяному делу.
На что один из них резонно возражал:
– Это у него от жадности.
– Какой жадности? – не поняли другие.
– Ну, как же. Выпьет гость с гулькин нос, рюмашечку, глядь по сторонам, а в глазах уже двоится и троится. Он и прекращает пить. Баста. Вот отсюда хозяину и прибыль, а на самом деле оптический обман.
В тот раз я не стал дослушивать этот бред про прибыль, купил хлеба, и спокойно прошел мимо.
А вот с забором у него вышла промашка. Кто-то, видно не шибко умный, посоветовал Хвату-Барыге поверх кирпичной стены пустить еще невысокий частокол металлической ограды. Издалека казалось, будто древнерусская рать, изготовившаяся к отражению вражеского натиска орды, ощетинилась копьями. Зато нам, слава богу, было за что ухватиться.
– Нужны были тебе его яблоки? – я еще раз попробовал переменить Данилино решение. – Вон, нарви у нас, сколько хочешь, хоть ведро! Что у Хвата такого особенного?
– Да? – он даже остановился на минуту. – Ты знаешь, он за каждый саженец отвалил по тысяче баксов. У вас яблоки обычные, а у него, заморские, молодильные.
– Какие…, какие?
– Молодильные! Съешь их пару штук, и на два года помолодеешь.
Теперь и я остановился, слушая его бред. Это было покруче зеркал на стенах и потолке.
– А ты откуда знаешь?
– Слышал! Хват абы что у себя не посадит и есть не станет. Он, говорят, силу на старость копит, виагру в аптеке упаковками покупает… Ему что?… Денег – куры не клюют… Соберет сейчас урожай яблок, на зиму сложит, и будет до ста тридцати лет жить молодым.
– Ты это серьезно?
– Не веришь? – у Данилы загорелись глаза. – Я еще не то тебе по секрету расскажу, знаешь что он еще придумал?
Разжег он все-таки мое любопытство, хоть ни в какие молодильные яблоки я не верил. Кому, сколько отмеряно судьбой, как говорила моя бабушка, тот столько и проживет. А из Данилы так и пёрло чужими секретами.
– Он, говорят, вторую жизнь прожить хочет, в Америке в очередь стал, хочет, чтобы его после смерти заморозили, а потом ему клона из его же клетки сделали.
– Не ври, не может этого быть! – заявил я уверенно.
– Почему не может?
– Да потому, что в Америке нет очередей. Пусть не врет!
Мой последний аргумент, по-моему, сразил Данилу наповал. Он нехотя согласился.
– Наплевать на Америку, но яблоки молодильные надо попробовать.
– Да тебе то зачем? – удивился я. – Хочешь съесть их и превратиться в сосунка? Чтобы тебя в коляске катали? Ха…ха….ха.
