Он не кривил душой. Эгле слегка оттаяла.
— У вас нет конкурентов. — Он волновался все сильнее. — Статуэтка по праву ваша, решение жюри несправедливо. Они дают призы проходным картинам, которые забудутся на другой день, а ваша работа… новая классика! По ней будут учиться будущие поколения — как стремиться к совершенству… как достигать! Быть не просто художником, но перфекционистом!
— Зачем что-то делать, если не стремишься к совершенству? — Эгле уже улыбалась.
Его слова и коньяк действовали в сговоре, теперь она чувствовала себя гораздо лучше.
— У меня были билеты на церемонию, — заговорил он снова после легкой заминки. — Я отдал их другу, чтобы тот пригласил свою девушку. Сижу вот, жду… от него сообщения. Посмотрим, как у них сложится, я либо вернусь к себе… Либо проведу ночь в клубе, потому что ключи от квартиры я тоже отдал другу.
— Это ужасно трогательно, — сказала Эгле.
— Просто чтобы вы не подумали, что я алкоголик, раз сижу здесь и пью один.
— Да ведь и я не пьяница, — Эгле вздохнула. — Я беглянка. Неврастеничка. Может быть, еще вернусь… на вечеринку по случаю награждения. Еще не решила.
А не пригласить ли его в отель, мелькнула безумная мысль. Никогда прежде ей не приходило в голову прыгать в постель после трех минут знакомства. Не забыть бы спросить его имя…
— Меня зовут Конрад, — сказал он, будто читая ее мысли. — Я адвокат по страховым делам. Знаете, страховки имущества, медстраховки…
— Какая скука, — сказала Эгле.
— Вовсе нет. — Его глаза заблестели ярче. — Тоже творчество. Каждый процесс — это вызов, поединок, где победа зависит от множества факторов, знаете, — он щелкнул пальцами, — что-то среднее между боем быков и шахматной партией. От победы зависят не просто деньги — человеческие судьбы, и вот ты стоишь перед разъяренным быком и думаешь, сработает ли ладья на правом фланге…
Эгле улыбнулась, не скрывая симпатии:
— Значит, вы местный?
— Меня приглашали в столицу, — он подхватил ее улыбку, — но я патриот Одницы. Наше солнце, наше море, наши пляжи…
— Конрад, а как вы относитесь к ведьмам?
Он открыл рот, желая переспросить, но осекся и замолчал. Его взгляд изменился: на секунду Эгле показалось, что он сейчас встанет и уйдет.
— Потрясающе, — сказал он после паузы. — Я должен был догадаться.
И засмеялся, немного нервно, но явно радостно:
— Вы… да?
— Да. — Она кивнула. — Предпочитаю откровенность, причем сразу. А вы — нет, вы не могли догадаться, вы же не инквизитор.
Он замотал головой, сделал большой глоток из своей кружки:
— Должен был догадаться. Ваш талант. Определенно, что-то в этом есть, я будто чувствовал… Говорят, что ведьмы наделены даром. Ведьмы оригинальны. Ведьмы бывают гениальными чаще, чем…
— Спасибо, Конрад. — Она мысленно выдохнула с облегчением. — Сегодня вечером вы — целитель моего раненого самолюбия. Значит, у вас нет предубеждения против ведьм?
— Нет. Конечно. Сейчас такие времена, что… я ведь прогрессивный человек. — Он снова засмеялся. — Как глупо это звучит… Казалось бы, так легко встретить ведьму в баре. А на самом деле редчайший случай… потрясающе. Эгле… ведь Эгле, да? Вы первая ведьма в моей жизни, с которой я пью.
От него пахло терпким мужским парфюмом, свежим потом и адреналином. Эгле обнаружила, что коньяк в рюмке закончился, и жестом подозвала официанта; ее обида и ярость съежились, ушли в тень, на смену явилась обманчивая, головокружительная легкость. Идея привести Конрада в отель все-таки слишком безумна, но он ей нравится. Она посидит здесь какое-то время, купаясь в лучах его обаяния, восстанавливая энергию, а потом вернется на вечеринку, поздравит победителя и…
От входа потянуло ледяным сквозняком. Будто не теплая Одница, а промозглая зимняя Ридна, родная провинция Эгле; нет, это не холод. Это дискомфорт совсем другой природы: в ночной клуб зачем-то пожаловал инквизитор. Эгле знала, что сумеет притерпеться к его присутствию через несколько минут, но притупившаяся было ярость вспыхнула снова: почему инквизитора принесло именно сейчас, именно сюда, именно сегодня?!
Он, конечно, тоже почуял ее — с порога. Прошел очень близко, не повернув головы, — в джинсах и светлой тенниске, неотличимый от прочих посетителей, а впрочем, не в черной же хламиде ему являться в клуб. Уселся в углу — так, чтобы Эгле оказалась в его поле зрения. Уставился на большой экран за ее спиной с выражением смертельной скуки на бледном лице. Рейд у них, что ли? Почему тогда он не подходит и не спрашивает документы, чего ждет?
