Из окна кухни он видел свою Ниву, загнанную во двор. Нужно будет спросить у девчонки, куда она подевала свою машину, на которой, как Кис понял, она приехала в Останкино...
Ночь он провел на вполне приличной кровати в отдельной комнате. Неудобство заключалось лишь в том, что одной рукой он был прицеплен к спинке при помощи собственных же наручников. Когда Кис попытался было торговаться, - мол, а если пописать захочется? - Майя ему с усмешкой посоветовала писать под себя.
Нахалка.
Впрочем, Алексей ночами спал крепко, никогда не вставал ни пить, ни писать. И торги вел исключительно ради того, чтобы покачать свои демократические права.
И все же эта ночь оказалась тяжелой, прицепленная рука мешала поворачиваться, он недоуменно просыпался, не понимая, в чем дело, потом вспоминал наручники, опять проваливался... Ключ от наручников Майя прикарманила, но у Киса на самом деле был еще один, на связке домашних ключей - страховался на случай легкой потери маленького ключика. Связка осталась при нем, в кармане брюк (Кис решил спать одетым) и давила бедро, однако он воспользоваться ключиком не торопился: пока не имело смысла обнаруживать его существование.
До него доносились голоса, Майя с Веней о чем-то говорили, он слышал ее плач и глухое гудение его успокаивающего голоса... Показалось, что слышит чмоканья, звуки поцелуев. Кто он ей, - подумал Кис сквозь сон, друг? Родственник? Любовник? Сообщник?
Прислушиваться было лень, и он снова засыпал... Под утро ему слышалось урчание мотора машины, в этой деревенской тишине каждый звук выделялся неожиданно и четко, но вникать тоже было лень; и даже когда он увидел Майю на пороге своей комнаты, молчаливо смотревшую на него, вникать все равно было лень, и утром он уже не знал, сон ли это был или его странная похитительница действительно навещала его ночью...
И зачем? Что она хотела разглядеть в темноте?
Крепко ли пристегнут наручник?
***
- Кофе, - ответил Серега. - Ты его хорошо делаешь. Он у тебя какой-то бархатный.
- Это не я, это аппарат экспрессо его хорошо делает. Правда, нужно уметь выбирать кофе, иначе никакая машина тебя не спасет.
- И все-то ты знаешь, Александра! - польстил Серега. - А как надо выбирать кофе?
- Очень тонкого помола. Это мне один итальянский ресторатор объяснил. А лучше итальянцев никто не умеет делать кофе. Вот еще только в Португалии кофе так же хорош.
- И везде-то ты побывала, Сашка! - мечтательно произнес Серега. Завидую...
- Петрович, кончай болтать невесть о чем, не томи, рассказывай!
"Петровичем" Кис, а вслед за ним и Александра, звал Серегу из-за места работы на Петровке.
- А я вот кофе старым дедовским способом делаю: покупаю в зернах и сам мелю, - гнул свое Серега: он любил заставлять себя упрашивать.
- И варишь в турке, знаю. Вопрос вкуса. Но "бархатного", как ты выразился, кофе у тебя никогда не получится, в домашних условиях его так тонко смолоть невозможно. Держи, уже готов.
- А нельзя ли чашку побольше? Эта уж больно на наперсток смахивает!
- Аппарат делает одновременно две чашки кофе именно такого размера, видишь? Я просто его заправлю еще раз, будет тебе вторая чашка. И даже третья.
- Кофе не жалко, тонкомолотого?
- Серега, ты для чего пришел?
- Как для чего? Кофе пить!
- Нет, милок, кофе еще заработать надо! Рассказывай!
- До чего ты меркантильная, Александра!
- Какая есть. Кому не нравлюсь, те могут сделать кругом и шагом марш, - усмехнулась она.
- В том-то и несчастье, что нравишься, - театрально вздохнул Серега и завел глаза к потолку, чтобы выразить всю меру своего восхищения.
Сереге, старому другу Алексея с тех еще времен, когда оба работали оперативниками на Петровке, Александра действительно нравилась. Холостяк с большим стажем, Серега был весьма хорош собой - ладно скроенный блондин с правильными чертами лица и лукавыми серыми глазами. Дамам он представлялся исключительно так: "Сергунчик". Как-то Александра обронила, что это не самый поэтичный вариант его имени в глазах прекрасного пола. Серега долго хохотал. "Эх, голубушка, умная ты, умная, - а не сечешь! Ну-ка, скажи, с чем рифмуется "Сергунчик"?
